Мальтийская звезда

Джонс Дебора

Он хотел оставить ребенка на ее попечение, но она отказалась.

– Я ничего не знаю о детях! – закричала она, оглядывая маленькую келью, которую аббат Суже предоставил ей в монастыре.

Келья располагалась на хорошем расстоянии от монастырских стен, в маленьком гостевом домике, где останавливались благородные дамы, путешествующие по стране либо приезжающие поклониться гробнице святого Иврена, кости которого были погребены в главной церкви. Одной из причин, по которой они привезли сюда ребенка, была та, что малыш был назван в честь снятого, чья гробница находилась на территории

монастыря. Этот святой, ведя жизнь отшельника, славился своей высокой нравственностью и набожностью, а после смерти творил чудеса.

– Я не имею ни малейшего представления, как обращаться с ребенком, – чуть не плача обратилась она к падре Гаске. В это время Иврен мирно спал в импровизированной колыбели, сделанной из винной полубочки. Его мирный сон Аликс считала чудом, ниспосланным ему святым. – Я даже не знаю, как пеленать его. Господи, его же надо купать! А что он будет есть? Какая пища ему нужна? Я не знаю…

– Его уже отняли от груди, – спокойно заметил монах. – Софи уже вышла из детородного возраста и не может стать для него кормилицей. Он привык сосать молоко из чистой пеньковой тряпочки и даже может пить прямо из деревянной чашки. Она сказала мне, что сейчас он спит на удивление хорошо.

Согласно правилам монастырской общины, из всех монахов только аббату разрешалось разговаривать с женщинами, но он сделал исключение для падре Гаски, который фактически был гостем монастыря, а не членом их ордена.

– Хорошо, что вы расспросили об этом колдунью, – облегченно вздохнула Аликс, – сама бы я не решилась.

– Ты сделала достаточно, – ответил священник. – Если бы не ты, Иврена давно бы уже убили.

Аликс промолчала, но она знала правду. Это была правда, которой она не могла поделиться даже со священником, который знал ее с детства и наверняка понял бы ее. Он был единственным, кто мог ее выслушать и не осудить.

– Даже рыцарь Бригант, наверное, знает о младенцах больше, чем я.

– Я полагаю, что рыцарь Бригант знает много и о других вещах, – с улыбкой заметил священник.

Аликс задумалась над его словами, а затем спросила:

– Вы знали его раньше? Вы с ним встречались?

– Я знал его отца.

– Сэр Северин рассказывал мне, что когда-то мой отец был обручен с женой его брата. Это правда?

– Да, был, – ответил падре Гаска. – Но тогда они оба были детьми. Это не было серьезно, хотя твоя тетя Франческа так не считала, пока не встретила Бельдена Арнонкура.

– Но они поступили бесчестно! Их любовь погубила брата сэра Арнонкура.

– Он сам погубил себя, как и жизнь многих других.

– Говорят, что у рыцаря Бриганта не было за душой ни гроша, когда он начал самостоятельную жизнь. Он не мог купить себе ни коня, ни меча, ни щита. И что хуже всего, ему самому пришлось завоевывать себе доброе имя. Он сам говорил мне об этом. Он сказал, что вступил на рыцарский путь, когда ему было всего пять лет.

– И ему посчастливилось найти рыцаря, который захотел взять его на службу, – подтвердил священник. – Отец не оставил ему никакого наследства.

Аликс помолчала.

– Святой отец, могу я кое-что у вас спросить?

– Конечно, можешь, моя дорогая.

Аликс

потупила взгляд, но догадывалась, что Гаска внимательно смотрит на нее.

– Когда вы были молодым, – начала она. – Перед тем как вы стали священником… Много лет назад… Вы когда-нибудь хотели… Вы когда-нибудь испытывали любовь?..

Почувствовав на себе его взгляд, Аликс смутилась и замолчала. Ей внезапно захотелось, чтобы пришел аббат Суже и увел падре спать, или чтобы зазвонил колокол, призывая всех к молитве, или чтобы в ворота стали ломиться разбойники. Но ничего подобного не случилось.

– Вам приходили в голову плотские мысли? – Эти слова сами собой сорвались с ее языка. – Запрещенные мысли?

– Такие, как любовь к женщине?

Аликс кивнула и заставила себя посмотреть на него.

– Мысли о женщине, о которой вы не могли бы думать из-за вашего сана. О женщине, желать которую для вас было бы противоестественным.

– Для меня было вполне естественным хотеть женщину, – улыбнулся маленький священник. – Но для меня были вещи и поважнее. Я гордился своим саном и дорожил им.

Аликс понимающе кивнула. Помня о клятвах, которые он давал, и жизни, которую вел, она видела логику в его словах, и все же его ответ ее не удовлетворил.

– Я имею в виду – вы действительно кого-нибудь хотели? Вы когда-нибудь хотели какую-то определенную женщину? Думали ли вы о том, что бы вы сделали с этой женщиной, если бы могли? Или вы все время молились, и однажды настал день, когда это «хотение» само по себе исчезло?

– Нет, все было не так просто, – хихикнул Гаска, но затем замолчал и глубоко задумался.

Он становится совсем старым. Все, что случилось с ним далеко в прошлом, казалось, произошло не с ним, а совсем с другим человеком. Но он понимал, о чем его спрашивает Аликс, и решил дать ей правдивый ответ.

– Да, – признался он. – Была одна женщина.

– А вам приходило в голову ее поцеловать? Были ли у вас по отношению к ней плотские желания?

– О да, вполне плотские. Я уже не был ребенком, когда влюбился. Фактически это случилось как раз перед тем, как я дал свои последние клятвы. Я был очень увлечен ею. И я всегда считал, что сильное физическое влечение – а уверяю тебя, что оно было у меня именно таким, – только усиливает духовную связь.

– Вы хотите сказать, что могли бы сочетаться браком с этой женщиной?

– Именно об этом я и подумывай. Бывали моменты, когда я испытывал сильное влечение, и вовсе не потому, что женщина была искусительницей. Нельзя искусить того, у кого нет желания. Луиза никогда бы не искусила меня против моей воли. Но она даже и не пыталась это сделать. Наши отношения были совсем другими. Она была дочерью человека из мелкой знати, поместье которого располагалось недалеко от поместья моего отца. В течение многих лет мы проводили счастливое время, наслаждаясь обществом друг друга, и у нас была возможность – реальная возможность – вместе счастливо состариться. Мы были во многом схожи. Нам обоим нравилось жить в Португалии. Мы любили детей и животных. Она симпатизировала моему интересу к алхимии, хотя и не разделяла моей веры в философский камень.