Мальтийский крест

Звягинцев Василий Дмитриевич

Знаете, Джеральд, вы мне очень симпатичны, как человек, а сам я, наверное, пребываю в некоторой эйфории от того, как легко удалось воплотить вековую мечту русского народа о настоящей, просвещённой и в то же время самодержавной монархии. Мне кажется, что философ был всё-таки прав, и мир — это только воля и представление. Ну, сами подумайте — мы с вами наметим обширные планы противодействия наступлению «Тёмных веков», которых вы так боитесь. Распишем, согласуем — и вдруг через три… Ах, уже через два года вам уходить?! Не переизберут — и всё! И по воле нескольких процентов дураков — конец надежде на выживание человечества?! Смешно, Джеральд, дико, бессмысленно. Не сомневайтесь, мы сможем вас поддержать. Особенно — через год-другой.

Один ваш президент избирался на четвёртый срок, вопреки Конституции, и мир не рухнул. Мне кажется — совсем напротив. Но это — вопрос будущего. А что прямо сейчас мешает нам, например, договориться о разграничении сфер влияния в том мире, что начнёт в ближайшее время переформатироваться? О создании какого-то совещательного органа на двусторонней основе. Об обмене разведывательной и технической информацией и прочая, и прочая, и прочая…

— О координации, в случае необходимости, действий наших флотов в Мировом океане, — добавил Доджсон, в прошлом морской офицер. Эта тема была ему близка.

— И даже о создании чего-нибудь вроде «Объединённого русско-американского комитета начальников штабов», — поддержал идею Олег, понявший, что, ничего, по сути, пока не сказав, президент де-факто принимает его предложение. Можно сказать, заложен краеугольный камень небывалого в истории российско-американского альянса.

— Я вот что представляю, — указал Олег Константинович на карту, — мексиканскую границу вы в любом случае удержите, войск у вас хватит. Канада — глубокий оперативный тыл. Для отражения любых иных потенциальных угроз нам никто не мешает превратить Тихий океан в российско-американское озеро. Договоримся о свободном базировании и ремонте ваших кораблей в Петропавловске и Владивостоке, наших — в Сан-Франциско и Сан-Диего. Очень даже хорошо выйдет, и верфи загрузим, и рабочие места появятся…

Доджсон, на которого равное количество выпитого подействовало скорее угнетающе, сел на подоконник и приоткрыл окно. Сквозь узкую щель хлынул резкий тихоокеанский ветер.

Олег Константинович видел, что цель достигнута. Уж больно яркую блесну он забросил президенту. Чрезвычайно выгодное предложение «на сейчас» и перспектива стать первым несменяемым президентом САСШ. Чего уж больше. Дальше пусть разбираются дипломаты. А научно-стратегическую проработку проекта поручим «пересветам» под общим руководством Чекменёва, если ему в России тесно стало.

Тут же и кодовое наименование запущенной операции в голову Императора пришло — «Мальтийский крест». Олег Константинович любил всяческую конспирологию, и придумывание хитрых названий своим планам было одной из самых невинных его забав.

Тут в двух, никому ничего не говорящих словах содержался намёк и на предстоящую роль генштабистов, в Москве сидящих, и по всему миру разведывательно-дипломатическую службу исполняющих, чьей эмблемой этот самый эмалевый Мальтийский крест является. На собственную роль, как наследника и продолжателя дел Императора Павла, планировавшего устроить совсем другую конфигурацию европейской политики, своевременно устранив Наполеона. Кто знает, что бы у него получилось, но интересные шансы имелись. Самое главное — Олег Константинович подразумевал себя прямым наследником последнего Гроссмейстера ордена Мальтийских рыцарей, и, естественно — законным властителем Мальты с её стратегическим положением. То есть — при подходящей возможности заняв остров, всегда можно выложить на стол кипу бумаг (было бы перед кем выкладывать!), после чего сотню-другую лет ждать решения какого-нибудь международного суда, на всякий случай созданного из представителей Чили, Эквадора и Республики Кокосовых островов под председательством Специального прокурора из Монголии.

Ещё немного поговорили теперь на совсем общие, не имеющие отношения к высокой дипломатии темы. Как два близких по возрасту и интересам мужчины, оказавшиеся

в домике, обдуваемом арктическим ветром и поливаемом дождевыми зарядами. С бутылкой виски на столе между ними. Примерно как персонажи рассказа О’Генри «Справочник Гименея». Один — о рубаях Хайяма, другой — о «Херкимеровом справочнике необходимых знаний».

— С удовлетворением можно констатировать, что наша первая встреча прошла плодотворно, в тёплой и дружеской обстановке, — сказал Император. — Я лично удовлетворён. Предлагаю в завершение обменяться рукопожатием и крепким мужским словом.

— Не возражаю. Но «мужское слово» — в чём?

— В том, что мы лично обязуемся друг другу в случае возникновения каких угодно недоразумений, на любом уровне, с чьей угодно подачи, хоть вашего Госсекретаря, хоть моего премьера, не принимать опрометчивых решений, не давать воли эмоциям, не обсудив проблему наедине. Это может впредь оградить нас от глупых размолвок.

Второе — вы без предварительных консультаций со мной не поддержите никаких решений прочих членов ТАОС, направленных против России.

Третье — Россия обязуется в приоритетном порядке, независимо от чьей бы то ни было позиции и минуя международные организации, рассматривать любые вопросы, касающиеся взаимных интересов наших стран. И ждёт от вас того же.

То есть, — Олег сам подошёл к окну, за которым стихия по-настоящему разгулялась. Чёрт его знает, взлетит ли вертолёт? Но «Г-200», самая большая в мире летающая лодка, способная при необходимости даже в пятибалльный шторм идти несколько часов в режиме экраноплана, его домой доставит. Подхватил рукой дождевую воду, льющуюся с козырька, умыл лицо. — То есть я предлагаю фактически вернуться к временам президента Линкольна, Авраама вашего, и Императора Александра Николаевича, Второго. Наше соглашение формально никого ни к чему не обязывает, кроме как к столь редкой на вершинах власти элементарной порядочности и дворянской чести…

— Я, увы, не дворянин, — усмехнулся Доджсон, протягивая руку.

— Однако британским рыцарем являетесь, приняв в прошлом году этот титул от их королевы. Теперь станете русским дворянином, что никак не ниже «сэра», если согласитесь принять от меня в память о нашей встрече орден Белого Орла. Созвучен вашему национальному символу и даёт право на потомственное дворянство Российской империи. Кроме того — он очень красив. С вашими наградами, прошу прощения, нет никакого сходства.

— Приму с благодарностью. К сожалению, чтобы ответить вам столь же достойно, мне придётся провести решение через Конгресс. Я надеюсь, за этим дело не станет.

Олег принял из рук адъютанта большую, как том энциклопедии, сафьяновую коробку, извлёк лежащий в чёрном бархатном ложе орден. Собственноручно надел на шею Доджсона синюю муаровую ленту с ювелирной работы крестом.

Тут же войсковой старшина Миллер, личный адъютант Императора, неизвестно откуда извлёк две бутылки лучшего Голицынского шампанского. Только ко двору Государя поставляемого. Раньше, бывало, в фирменных магазинах продававшегося, пусть и по дорогой цене. А теперь — нет.

Выпили, президент непроизвольно погладил рукой орден — не малозначащая европейская бляшка, а настоящая награда, одна из высших в Империи. Да и вручен не «от имени и по поручению», а лично!

— Знаете, Джеральд, как вас теперь положено отчествовать, яко настоящего столбового дворянина? Вы ведь наши обычаи знаете?

— Форстерович, — улыбнулся навстречу императорской улыбке президент.

— Так хочу тебе сказать, Джеральд Форстерович — я теперь имею право на ты обращаться, гра-амадную ты только что ошибку совершил. — Олег Константинович просто лучился весельем и добрым юмором.