Малыш на миллион
Шрифт:
Подносит прямиком к моему носу телефон с датой. Секунды тикают онлайн, часовой пояс выставлен верно.
— Как?! Не может быть такого!
— Я приехал восьмого сентября, вечером, ты проспала полтора суток. А если учесть, что даже дату моего приезда назвала неверно, то тебя сильно опоили. Впрочем, по результатам анализов все понятно.
— Чем меня опоили?
— Сильным снотворным! Чтобы ты не дергалась и не убежала, — он выдерживает паузу. — Все еще хочешь защищать родных?
— А вы… вы не потеряли надежду разболтать
— Ты пила что-нибудь?
— Чай. Последние, что я пила, это был чай я. Отец угостил. Потом уснула на часик…
Единственный раз, когда я сидела с ним за одним столом, можно сказать.
— Может быть, на суточки, — передразнивает.
— Простите.
— За что?
— Я не хотела быть в роли Спящей Красавицы. Так само получилось.
В ответ смотрит на меня с укором и жалостью.
— Спящая — это да. С Красавицей я бы не был так уверен.
Обида пронзает в грудь. Прямо под сердцем колет.
— Ксана была права! Вы гадкий, — срывается с губ.
Багратов быстро поворачивается в мою сторону. Я инстинктивно сжимаюсь. Он здоровый и сильный мужик, я всего лишь муха по сравнению с ним.
Багратов подходит ко мне и роняет ладони на мои плечи, сжимая пальцами. Не больно. Но я ощущаю, что больно может стать в любой момент. Может быть, прямо сейчас. Или через секунду. В его голове щелкнет намерение, а я услышу лишь, как хрустят мои кости.
— Послушай сюда, дурочка. Ксана накачала тебя снотворным и бросила, как пушечное мясо. Она не просто сбежала. Но прикарманила немаленькие суммы со счетов своего отца.
— О-о-о-ох… — выдаю протяжно.
Багратов застревает взглядом на моих губах.
— Не охай, — бросает хрипло и отходит.
Глава 8
Серафима
Я знаю, что красавицей меня не назвать. Но когда такой мужчина, как этот, бросает подобные обвинения в лицо, становится совсем неуютно в собственном лице и теле.
Хочется что-то изменить. Пожалуй, я впервые начинаю понимать тех, кто решился на изменения внешности.
Мне тоже бы хотелось… Роняю взгляд на свою руку. Бледная кожа с разводами синеватых вен. Я словно никогда не бывала на солнце, а еще эти волосы — густые и непослушные.
Я их стараюсь постоянно заплетать в косы. Но если этого не делать, будет копна соломы. Словом, мне для того, чтобы изменить внешность, придется не только разрешить хирургу чикнуть кожу, добавить силикона и ботокса в нужных местах.
Мне придется сдирать с себя всю кожу и менять ее на другую. Как змее… Но вряд ли такое возможно.
— Эй! — щелчок пальцами возле моего лица.
— Простите.
— Ты подумала над моим предложением?
— Руки и сердца?
— Ты меня не слушала. Тогда какого черта кивала согласно?
— Я кивала? — спрашиваю растерянно.
— Как болванчик. Я распинался, ты кивала. Думал, что мы друг друга поняли, — Багратов
Я задерживаюсь взглядом на его пальцах. На фалангах набиты римские цифры.
— Что они обозначают?
Багратов смотрит на меня с недоумением.
— Цифры на пальцах, — уточняю.
Взгляд сам поднимается выше, по рукам.
— Еще что-нибудь знать хочешь? — спрашивает буднично.
— Почему розы набиты на руке?
— Вот так, значит.
Багратов складывает руки под грудью. Ткань рубашки мгновенно облепляет его плечи и руки так, словно вторая кожа.
— О татушках поговорить хочешь. Ну-ну.
Всего несколько слов, но внутри под ложечкой внезапно засосало.
— Нельзя?
— Я скажу, чего тебе, мышонок, ни в коем случае делать нельзя!
Он говорил со мной мягко. Ранее — мягко, понимаю я.
Но игры закончились, как и его терпение. Багратов сделал резкий шаг в мою сторону.
Быстрый, молниеносный.
Воздух колыхнулся вслед его движению. Я испуганно пячусь.
Собственные ноги становятся ходулями. Запинаюсь одной пяткой о другую и лечу спиной на кровать.
Багратов мгновенно нависает сверху и придавливает ладонью мой рот, закрывая. Большое, сильное тело зрелого мужчины оказывается сверху. Во рту становится еще суше. Тело пронизывает иголочками всюду, в самых неожиданных местах, в особенности.
Внизу живота начинает тянуть от близкого контакта с мужчиной. О нем можно сказать лишь одно — опасность. Нервные окончания дрожат все, до единого. Багратов продолжает держать меня пришпиленной к кровати, а его колено втиснуто в точности между моих ног. Взгляд быстро темнеет, становится невыносимо смотреть ему в глаза.
Дышать становится нечем. Я начинаю паниковать и царапать Багратова.
Ему хоть бы что. Под моими ногтями — железо.
Сознание начинает гаснуть, мигать, как перегорающая лампочка. От страха, от осознания того, что я брошена в клетку льву на съедение, и помощь не придет…
Багратов немного отпускает позволяет на секунду жадно хапнуть воздух ртом, а потом снова сдавливает. Он весь — сплошное железо и камень. Не мужчина, а титан. Ни одного живого, уязвимого места. В моем сознании проносится какая-то ужасно глупая мысль. Рука сама движется между нашими. телами. В лицо доносится изумленный, горячий выдох мужчины.
— Ты схватила меня за мошонку!
Пальцы на горле разжимаются ровно настолько, чтобы позволить мне дышать.
— Отпусти, глупышка. Тебе в этом плане ничего не светит. Кувыркаться с тобой я не собираюсь.
— Не отпущу, — говорю хрипло, сжав пальцы сильнее.
Хорошо, что на нем тонкие брюки и белье. С джинсами бы так не вышло. Багратов выдыхает короче.
— Осторожнее с Фаберже.
— На ощупь, самые обыкновенные.
— Очевидно, ты в этом деле знаток? — ухмыляется.