Малыш на заказ для миллиардера
Шрифт:
Глава 11
Амир
Наблюдаю за реакцией Раисовой.
Заплаканные глаза перестают блестеть, она смотрит на меня чуточку удивленно, даже ротик приоткрыла. Маленький, аккуратный ротик с пухлыми губками бантиком…
Пожалуй, я понимаю, почему Юра после неудачных отношений приполз обратно к Раисовой. Она выглядит совсем девчонкой, несмотря на то, что восемнадцать ей исполнилось давным-давно. В ее внешности проскальзывают восточные
Пожалуй, такую можно и прокатить на мустанге…
Разочек.
Приближаюсь к ней, опустив ладонь на стройное бедро. Веду высоко по ноге, вклинивая ладонь между стройных ножек. От развилки между ее бедер пышет призывным теплом.
— Ты горячая штучка, похоже. С фантазией…
Склонив голову, наблюдаю за тем, как учащенно бьется венка на шее. Хочется укусить ее именно туда, чтобы языком считать пульс.
— Придумаешь для меня нечто особенное?
В ответ Раисова делает движение вперед, тянется ко мне. Скользит губами по щеке, вызывая приятные мурашки.
— Неплохо. Продолжай. Ниже, малышка…
Мой голос становится хриплым. Я полон предвкушения.
— Значительно, ниже…
Проведя ладонью по брюкам, показываю ей направление. Для извинений сойдет.
Она послушно ведет губами ниже, уже по шее, заставляет закрыть глаза, наслаждаясь атласным шелком ее губ и вдруг…
Эта стерва кусает меня.
За шею.
Крепко сжимает маленькие зубки и оторвать кусачую пиранью не получается.
Оттолкнуть тоже не могу!
Боюсь резким толчком причинить вред Раисовой, в ней же находится мой Тагир.
— Отпусти! — цежу сквозь зубы, игнорируя вспышки ярких звезд перед глазами. — Немедленно. Или кому-то не поздоровится!
Только после этого она отодвигается и вытирает кровь с губ тыльной стороной ладони.
Мою кровь…
Я вынимаю нагрудный платок из кармана пиджака и прикладываю к шее.
Стерва!
— Теперь ты понимаешь, что просить меня опуститься ниже — это очень, очень плохая идея. Рискуешь остаться без прибора! — говорит с тихой ненавистью, от которой ее глаза загораются ярче солнца.
Она будит во мне что-то темное, ужасно порочное и злое. Скрутить, отшлепать до визгов и отыметь всюду…
С трудом прогоняю наваждение и грязные картинки с участием этой малышки. От них взрослые желания упираются в ширинку моих брюк еще крепче и увереннее.
— Ты, похоже, забыла, чьи жизни стоят на кону? Папочка или мамочка? Или старенькая эби? Кажется, так у татар называют бабушек.
— Мягче. Это произносится намного мягче!
— Плевать. Гробовые доски, один черт, будут очень жесткими.
— Ты действительно чудовище! Когда Юра запаниковал, я все равно не до конца верила во все эти
В том, как она произносит имя Юра, есть что-то откровенно выводящее из себя.
Раисова произносит это имя мягко, придавая простым трем буквам бездну смысла. Ах да, мы же говорим о ее первом мужчине!
К тому же бывшем муже…
Почему меня жутко бесит, что она ласкает своим бойким язычком его имя?
— Замолчи. Больше не желаю слышать этого имени. Ни-ког-да! — чеканю. — А теперь сядь ровно, умерь свой пыл и подумай о Тагире!
— О ком? — сводит темные кукольные бровки к переносице.
— О моем сыне, о ком же еще.
— Ах ты… — возмущенно хватает воздух, выдыхая короткими словами. — Да ты… Ты…
— Что, заело?
— С чего ты взял, что сына будут звать Тагир?!
— С того, что он — мой. Мне решать. Ты — лишь временное явление в его жизни. Временное и досадное.
— Это мы еще посмотрим, — складывает руки на животе.
— Здесь не на что смотреть. Ты сделаешь, как я скажу. Точка. Сейчас мы едем в мой дом…
— Передумай, прошу тебя, — неожиданно говорит Светлана. — У тебя денег куры не клюют, оплодотвори любую другую самочку.
— Меня устраивает, что самочка Раисова беременна и вынашивает Тагира, — смакую имя сына.
— Ты собираешься отнять у женщины самое ценное. Самое дорогое! Неужели вот здесь… — тыкает меня пальцем в грудь. — Ничего не екает?
— Я же обещал тебе заплатить. Получишь малыша в другой раз… Тебе с радостью продадут сперму любого понравившегося самца! — передразниваю.
— В другой раз? Анваров, Это не магазин, где акционный товар по распродаже закончился, а консультант говорит: «Ничего страшного, купите в следующий раз. Товар в ближайшее время поступит в продажу!» Мы говорим о ребенке. О живом ребенке… Я его уже люблю!
— Представь, я своего сына заочно тоже люблю.
— Не смеши! Ты не любишь моего Таги… — оговаривается. — Тьфу! Моего сыночка ты не любишь так, как я. Ты просто нафантазировал себе в голове картинку на тему идеальный отец и любишь себя в ней. Ты… Ты даже его не чувствуешь, как я.
— Беременность — работа женщины. Все остальное, с легкостью можно заменить! — машу ладонью. — Разговор окончен.
Обстановка накаляется. Я всей кожей чувствую, как вибрирует воздух от энергетики взбешенной Раисовой.
Да что с ней не так?
Я дал ей понять, что родителям грозит беда, и она вроде любящая дочь, переживает за их жизни и готова пойти на все, чтобы им не причинили зла, но…
Но Раисова на удивление быстро забывает об опасности, когда речь заходит о Тагире.