Малыш Николя и его соседи

Госинни Рене

– Ну нет! Ну нет! – сказала Мари-Эдвиж. – Это не считается, я поскользнулась. Начнём по-новому.

Она снова бросила свой шар, но сказала, что опять поскользнулась; потом она ещё раз бросила, и её шар подкатился к кошонету ближе, чем мой.

Мы стали играть дальше; Мари-Эдвиж перебрасывала свои шары сколько хотела, и мне захотелось домой, потому что так в петанк не играют, это совсем не весело, тем более если нельзя устраивать историй, ну правда!

– Уф! – сказала Мари-Эдвиж. – Что, если нам поиграть во что-нибудь полегче? Подожди, у меня дома есть игры, я сейчас принесу!

Я подождал, и Мари-Эдвиж вернулась в сад с большой картонной коробкой, в которой было полно всего: карты, жетоны, напёрстки, маленькая швейная машинка, только сломанная, игра «Змеи и лестницы» (у меня дома таких три), рука от куклы и ещё куча вещей.

– Может быть, в карты? – спросила Мари-Эдвиж. – Ты играешь в карты?

Я сказал, что умею играть в батай, что дома я несколько раз играл с папой и что это очень классная игра.

– Я знаю игру получше, – сказала Мари-Эдвиж. – Я сама её придумала. Вот увидишь, это здорово.

Игра Мари-Эдвиж была очень сложной, и я не совсем её понял. Она

сдала нам по куче карт, и она могла смотреть в мои карты и менять свои карты на мои. Дальше было похоже на батай, только сложнее, потому что, например, несколько раз она своей тройкой побила моего короля. Получается, что тройка бубен сильнее, чем король треф. Я стал думать, что игра Мари-Эдвиж очень глупая, но ничего не сказал, чтобы не было историй, тем более что мадам Куртеплак высунулась в окно посмотреть, как мы играем.

Когда Мари-Эдвиж побила все мои карты, она спросила, не хочу ли я сыграть ещё одну партию, взять реванш, но я ответил, что предпочёл бы поиграть во что-нибудь другое, потому что её игра слишком сложная. Я пошарил в большой коробке и на самом дне отыскал – угадайте что? – шашки! А я в шашках зверь! Чемпион!

– Будем играть в шашки! – закричал я.

– Хорошо! – сказала Мари-Эдвиж. – Только я играю белыми и начинаю.

Мы положили доску на траву, расставили шашки на доске, и Мари-Эдвиж начала. Я дал ей съесть две мои шашки, и Мари-Эдвиж была очень довольна, но потом – тук, тук, тук – я съел у неё три шашки.

Тогда Мари-Эдвиж взглянула на меня, покраснела, подбородок у неё задрожал, как будто она собиралась плакать, в глазах были слёзы, она встала, ударила ногой по доске и пошла в дом, крича:

– Подлый жулик! Не хочу больше тебя видеть!

Конец ознакомительного фрагмента.