Малыш Николя проказничает
Шрифт:
– Хорошо. Да, мы его посадим в поезд. В восемь часов двадцать семь… Ну конечно, мы предупредим начальника поезда… Именно так… А в воскресенье приедем за ним… Целую… Ну да, да!
Мама повесила трубку, посмотрела на меня и сказала:
– Твоя бабушка согласна, Николя; ты поедешь на поезде один.
И тут я ужасно испугался.
Мама сказала, что пора за стол, потому что завтра нам рано вставать,
– Тебе-то хоть не страшно?
Я покачал головой.
– Ну конечно, – сказал папа. – Мой Николя мужчина, а мужчина ничего не боится. И потом, вот увидишь, всё будет хорошо. А теперь баиньки, великий путешественник!
Выйдя из-за стола, я пошёл к телефону, и мама спросила:
– Куда ты, Николя?
– Да вот, – сказал я, – хочу позвонить Альцесту и всё рассказать.
– Оставь в покое своего друга Альцеста, – сказал папа смеясь. – Вернёшься и расскажешь о своих приключениях. А теперь иди спать, потому что завтра тебя ждёт трудный день.
Я пошёл спать взбудораженный, в горле у меня стоял ком, потому что, если честно, уезжать вот так, одному, может быть, и здорово, но если пропустишь станцию, на которой надо сходить, или бабушка не придёт встречать меня на перрон, то что я буду делать, и я никак не мог заснуть, а потом зажёгся свет, надо мной склонилась мама и сказала:
– Вставай, лежебока! Уже пора. Поторопись, если не хочешь опоздать на свой поезд.
В машине, по дороге на вокзал, мама надавала мне кучу советов: быть внимательным, чтобы выйти на той станции, где меня будет ждать бабушка, не гулять по коридорам в поезде, не разговаривать с незнакомыми, быть очень осторожным, выходя из вагона, и позвонить Доротее, как только я приеду к бабушке.
– Да оставь ты его в покое, – сказал папа. – Он отлично со всем справится. Верно, Николя?
Я кивнул.
На вокзале папа купил мне билет, а мама велела выбрать иллюстрированные журналы, которые я буду читать в поезде. Я изо всех сил сжимал папину руку, в горле у меня стоял огромнейший ком, и мне вообще не очень хотелось ехать к бабушке. На перроне было полно народа; тут папа увидел контролёра, пошёл с ним говорить и вернулся вместе с ним.
– Так вот он, наш пассажир? – смеясь спросил контролёр. – Ладно, не волнуйтесь, я послежу
Контролёр погладил меня по голове и отошёл, чтобы объяснить какой-то женщине, что этот поезд отходит в восемь двадцать семь.
– Ну, ты всё понял, Николя? – спросила мама. – Не забудь выйти на бабушкиной станции, не гуляй по коридорам поезда, не разговаривай с незнакомыми, будь осторожен при выходе из вагона и позвони нам по номеру тёти Доротеи, как только…
– Ты всё это ему уже говорила, – сказал папа. – А теперь пора заходить.
Мы вошли в вагон, остановились перед одним купе, и папа сказал, что это здесь и что моё место у окна.
– Отлично! – сказал папа. – Будешь смотреть в окно, как пасутся коровы.
Папа положил мой чемодан на сетку, мама дала мне журналы, пакет с хлебом, шоколадом и бананом, сказала, чтобы я не прозевал бабушкину станцию, не разговаривал с теми, кого не знаю, осторожно выходил из вагона и, главное, не забыл позвонить к Доротее, как только приеду.
– Пора, – сказал папа. – Счастливого пути, зайчонок, мой большой мальчик!
– Господи! – вдруг сказала мама. – Послушай, это безумие! Давай я сама поговорю с Бледуром…
– Пошли, пошли, поезд отходит, – сказал папа.
Мне совсем не хотелось уезжать. Моя бы воля, я бы поехал с папой и мамой к тёте Доротее, но тут папа и мама поцеловали меня, мама дала кучу советов, которые я не расслышал, а потом папа взял маму за руку и они вышли из купе, и я увидел родителей на перроне – вид у них был совсем не весёлый, но папа старался улыбаться, и вот поезд тронулся, и мне страшно захотелось плакать.
В купе была куча народа, но я опасался смотреть на них; я отвернулся к окну, изо всех сил сжимая журналы и пакет с хлебом, шоколадом и бананом; я очень боялся заснуть и пропустить бабушкину станцию, кроме того, люди в купе ничего не говорили, только читали газеты, и я был рад, когда открылась дверь, вошёл контролёр проверять билеты и сказал мне:
Конец ознакомительного фрагмента.