Малыш по контракту
Шрифт:
Делаю вид, что не слышу, крепче вцепившись в руку Эли. У нас у каждой в свободной руке по пакету с продуктами. Может, просто пройти мимо? Вдруг Рогач уже не такая важная шишка? Хочется, думать, что он обмельчал. Но когда мы приближаемся, поравнявшись, он делает резкий взмах рукой, в руке блеснул нож.
Через миг в руках у меня остались лишь ручки от полиэтиленового пакета, а сам пакет с продуктами в лужу рухнул. Хрустнули разбитые яйца. Я хотела пожарить блины…
– Дайте пройти! – произношу твердо.
–
Я отшатываюсь от неприкрытого холода и угрозы в его голосе. Эля словно в ступор впала, смотрит на Рогача ненавидящим взглядом, потом выпаливает:
– Это ты, урод! Ты во всем виноват. Скармливал Павлу наркоту, добился того, что он опустился, отжал у него клубы… В счет долга. Кто знает, может быть, и тот якобы пропавший товар, из-за которого все пострадали, тоже ты сам себе и прикарманил?
– Кто это тут тявкает? Паш, ты бы свою свиристелку уважению научил, – лениво роняет Рогач.
– Бывшая жена. Чему ее учить?
За спиной слышатся шорохи. Я быстро оборачиваюсь. Старший брат сутулится у стены, ужасно тощий и грязный, как бродяга. От огонька сигареты немного освещается землистое лицо, и этого небольшого света хватает понять, чтоб у него совершенно пустые, безразличные глаза. Жизнь в тюрьме его ничему хорошему не научила. Павел едва вышел и снова прибился к шайке, только теперь уже на явных побегушках, низший эшелон, иначе был бы одет как Рогач – в дорогое зимнее пальто, высокие ботинки и красивый костюм.
– Слышал, у тебя денежки завелись, Эль? – уточняет Павел. – А ты меня, шкура, и не навестила ни разу в тюрьме. Еще и развелась! Сына по дорогим клиникам таскать начала. Слухи расходятся быстро! Алименты мужу как бы надо платить!
– Сволочь бессовестная. Как мне жаль, что ты в тюрьме не сдох! Не сгнил там заживо! – в сердцах бросает Эля.
Я чувствую, как она разжимает мои пальцы и тянется за телефоном в карман. Плохая, плохая идея!
– Сейчас мы поступим так… – выдает Рогач, немного пожевав губу. – Я ничего не забываю. И то, что ты, Лиля, мне была обещана, помню прекрасно. Знаешь, так даже лучше. Девка настоялась, может быть, обучена разному. Будет интереснее… Давай, девочка! – лениво манит к себе указательным пальцем. – Поехали со мной.
– Нет!
– Тогда мальчишка сиротой останется. Твой братец, сама понимаешь, папаша никудышный, а без мамки больному пацану не выжить… Давай-давай, топай, девочка. Смелее. У тебя столько долгов накопилось, полировать тебе мой хуй и полировать…
Волна тошнотворного омерзения и леденящего страха проносится по всему телу крупной волной. Низ живота сводит спазмами острыми. Дочка во всю шевелится, крутится, ерзает беспокойно, словно дергает меня за все ниточки, а я ничего не могу поделать!
– Я устал ждать. Терпение мое не бесконечное!
Губы
В этот миг сзади накатывает неожиданный и полный боли выкрик Павла. Я инстинктивно прижимаюсь к стене перехода между домами вместе с Элей. Рогач дергается удивленно и делает шаг назад. В драку ввязывается человек, что стоял позади него.
– Бежим… – шепчу Эле. – Давай назад. Там, где нет Рогача!
Еще неясно, кто влез в драку, но стоит немного шагнуть к свету, как я узнаю Ратмира в мужчине, что бешено машет кулаками. Он легко отбрасывает в сторону Павла, как песчинку, и подсекает того, кто бросился на помощь. Рогач хмурится и, поняв, что перевес не в их пользу, неожиданно ныряет в карман пальто, сжимая пальцами предмет, остро блеснувший опасной сталью.
– Ратмир, пистолет! – кричу, до звона в напряженных барабанных перепонках.
Бахают два выстрела. Пауза между ними совсем небольшая. Я зажмуриваюсь от страха, прикрыв свой живот. Слышится удаляющийся топот ног, хрипы, стоны и звуки методичных, размеренных, жестоких ударов. Потом хрипы стихают, остается лишь монотонный и частый ритм.
– Ратмир! – еще один голос. – Все, отвали, отвали от него!
Я словно не жила эти несколько минут. Эля тормошит меня.
– Ты как? Лиль? Как ты? Как живот?
Молча трясу головой, не в силах пошевелиться. Тело стянуто мучительным спазмом ожидания.
Прихожу в себя, лишь когда меня изо всех сил стискивает тот, кого я жаждала и боялась увидеть больше всех на свете. Тот, по кому соскучилась до безумия за прошедшие сутки.
Ратмир!
– Ты как? Как ты, Лиличка? Не молчи! Тебе сделали что-нибудь дурное? Ответь, родная.
Он и целует меня, и обнимает, и гладит одновременно.
– Нет, – шепчу. – Ничего не сделали. Не успели. Ты приехал!
– Приехал! – глотает часть слов. – Приехал. Я же всегда… Психануть могу, но я всегда к тебе. Всегда, Лиличка. И сердцем, и мыслями, и намерениями. Прости!
– Я не должна была…
– Тихо-тихо! Ты молодец, ты сильная девочка, я тобой горжусь безумно и люблю еще больше! Прости…
Крепко схватившись за Ратмира, раскачиваюсь на месте, погружаясь в запах его тела. На нем до сих пор свадебный смокинг, от него вкусно пахнет парфюмом и разгоряченный мужчиной, а еще много металлических посторонних ноток и тянет жженым порохом.
– У тебя кровь.
Вслепую стираю брызги с его лица.
– Это не мое. Не мое! Лиль, пойдем отсюда.
Обнимаю Ратмира за плечи, пальцы неожиданно увязают в липкой влаге.