Малыш по контракту
Шрифт:
– Что? Надо было грести под себя? Буду знать!
– Не то. Другое. Да в целом, похрен!
Он говорит взбудоражено, даже забывает прикрыться деланным безразличием. Горит…. Боже, он словно горит! Но самое отвратительное, что его жар и радость, его безумное желание, которое читается в каждом жесте и прикосновении, заставляет гореть и меня тоже!
– Главное, что сейчас ты со мной.
– О... Я не с тобой. Я сама по себе, проваливай!
– Исключено. Ты беременная, я точно это знаю. Так же, как знаю, что на учет ты еще не встала. Пора это
– Пора исправить кое-что. Уничтожить уверенность, что все будет по-твоему! Ни за что.
– Давай я тебе кое-что напомню, Лиличка. Напомню то, почему ты оказалась беременной…
– Да кто тебе такое сказал?! Это ошибка…
– Хватит болтать! – обрывает и набрасывается на меня с жалящим поцелуем.
Ратмир
Для себя я решил, что буду нейтральным и спокойным. Пусть сдался желанию увидеть Лилю немедленно, пусть подвинул в сторону важную просьба отца. Но для себя решил: мне ровно. Ровно. Но так было до того момента, пока я, скучая в ожидании на парковке в ожидании завершения занятий Лили, случайно снова не полез разгребать завал в сообщениях. Домотал до тех сообщений от банка. Сначала испытал неприятные ощущения, в глотке как будто пыль осела, заскребло. Я не мог понять: почему? Мне же пох на сумму! Глубоко пох на количество потраченных нулей. Тут нутро царапало другое, что Лиля, которую я все же поставил на ступень выше, оказалась такой же меркантильной дрянью, хапугой мелкой, которой только доступ дай, выгрызет громадную дыру в кармане.
Так было ранее.
Но тут мне снова попались на глаза эти долбаные сообщения. На этот раз без суеты, без отца, продавливающего разговор под свои интересы. В прошлый раз он прервал меня жестко, потребовал внимания к себе. Я не дочитал.
По факту, не дочитал, но сделал выводы.
Однако сейчас я расслабленно, с какой-то важной ухмылкой, растянувшей губы, просматриваю эти сообщения. Ну-ну, посмотрим, чем шопилась Лиличка. Списаний немного, но все – крупные очень. Даже любопытно стало.
Любопытство было утолено мгновенно. Брови поползли вверх, саркастичная ухмылка завяла.
Что?!
Быть не может.
Ошибка?
Благотворительность? Приют для сирот и приют для бездомных животных?
Блять, я настолько залупился на мысли о меркантильной сущности Лили, что даже сначала не поверил. И, как задрот какой-то, даже позвонил менеджеру в банке, проверить транзакции. Мне хотелось получить подтверждение.
Я его получил в тот же миг.
Да.
Так и есть.
С моей карты были списаны средства на благотворительность!
Я даже сказать ничего не мог, сдавленно хмыкнул «ок» и сбросил звонок. Сбросил звонок, а внутри начало раскатывать слепящим чувством, которое разрасталось и разрасталось в груди, пока ему не стало мало места. Казалось, оно меня просто в клочья порвет. Безудержная радость в купе со слепым восторгом и обожанием. Ох, Лиличка. Блять. Я в нокауте.
Меня словно свалили с ног, и я даже мысленно не пытаюсь побороть противника. Меня
Не откладывая.
Не дожидаясь конца ее рабочего дня.
Немедленно.
Мне жарко.
На осеннюю прохладу выскакиваю в тонкой шелковой рубашке черного цвета и модных тонких брюках. Немного кусает ветром за щеки, но чувствую, что холод не остужает. Не отрезвляет ничуть. Я как раскрасневшаяся девица перед свиданием, сердце люто бомбит в грудной клетке, кожу мурашит, и постоянно опаляет жаром позвоночник.
Не успеваю усмирить ураган, двигаю к школе. Меня будто несет над землей, ноги едва на бег не переходят, как вдруг…
В нескольких десятках метров от меня Лиля появляется сама, буквально выпархивает из здания школы и, легкая, тонкая, больше на ученицу старших классов похожая, чем на учительницу, несется к ограде, склонившись над ней.
Ясно, что самочувствие у нее дрянное, но меня топит обожанием и жаждой сдавить ее до хруста в объятиях.
Рот наполняется слюной, губы словно предатели, жжет от желания высказать этой девушке за то, как сильно она меня будоражит. Претензии предъявить, свое потребовать – то есть ее – целиком.
Моя же?
Теперь и мое семя в ней прижилось, как метка.
Моя!
Ноги несут меня к ней. Лиля настолько погружена в себя, что не замечает моего приближения, а я замираю на расстоянии жалкого метра позади от нее – объективно, и на расстоянии – тысячи километров – так чувствуется изнутри. Жажда слияния искажает разумное представление о границах и расстояниях.
Адской круговерти внутри нет названия и логического объяснения. Военные действия во всей красе, и, кажется, я бездарно проебываю по всем фронтам собственным чувствам.
Но внешне, внешне я должен быть невозмутим, чтобы не выглядеть диким и озверевшим.
– Тошнит? Неужели беременна!
Лиля автоматически выпрямляется, поправляет волосы тонкими пальцами. Я взглядом цепляюсь за выступающие костяшки и узелки. Она сильно похудела. Заметно… Кожа просвечивается.
Ничего, откормлю, решаю в тот же миг.
Приодену.
Заласкаю.
Затрахаю…
– Нет. П-п-пирожком отравилась.
– Пирожок? Ну-ну…
Наивная! Пирожок, млять… Начиненная по самые ушки семенем не могла не понести от меня! Я в себе уверен. К тому же Жека подробно слил, в какую больницу и в каком состоянии ездила Лиличка.
– Вот платок, вытрись.
Она поднимает взгляд и столбенеет.
Буквально замирает. Я смотрю на ее лицо, которое явно показывает потрясение. Синющие глаза Лилички округляются, в них плещется узнавание и шок.
Меня начинает болтать внутри еще сильнее, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Рев эмоций и желаний перекрывает все разумные доводы.
Хочу. Будет моей. Хочу люто.
Раскатывает по всем направлениям. Снова сматывает в тугой комок, бомбящий по грудной клетке изнутри.