Малыш Стрела — Победитель Океанов (Сказки)
Шрифт:
Они следили глазами за своим братом и слышали, всё слабее и слабее, все отдалённее и отдалённее, как тот трубит на бегу:
Скорее, скорее На родину мою! Скорее, скорее, Ведь я ее люблю!А после слоновья песня оборвалась, и Алёшка услышал тихий и нежный голос, певший:
Спи, моя радость, усни…Алёшка приподнял голову и увидел над собой
И увидел, что он уже не на корабле, а в своей комнате, где за окном жёлтые, освещённые утренним солнцем липы вдоль больничной ограды.
— Ты Белая Королева? — спросил он.
— Я твоя мама, — ответила Королева с золотой косой и синими глазами, из которых почему-то полились слезы. — Ты не узнал свою маму?!
Лежать на руках завёрнутым в байковое одеяло было тепло и уютно, ещё теплее и уютнее, чем даже в слоновьем ухе. Алёшка то закрывал глаза, то открывал их, то засыпал, то просыпался.
Один раз, открыв глаза, он увидел Маленького Настоящего Слона Белой Королевы: тот стоял, как всегда, на подоконнике, в углу шахматной доски. Встретив взгляд Алёшки, Слон ещё тише, чем обычно, сказал:
— Она — Белая Королева и она — твоя мама.
— А почему у тебя нет короны? — сквозь сон спросил Алёша маму.
Мама не ответила, она всё плакала и плакала.
— Ты потеряла её там, где Бурбурды, чёрные пески и больные пигмеи? Ты плачешь оттого, что потеряла корону? Не плачь! Ты очень долго путешествовала? — спросил он ещё.
— Я ведь не знала, что ты так болен, — ответила мама, продолжая плакать.
— Я не по-настоящему болен, — сказал Алёшка. — Настоящие больные лежат в больнице — там, за деревьями, которые посадили вчера перед оградой, во-о-он в том большом доме среди парка. А я был здоровый, а после немного заболел и скоро совсем выздоровею.
Мама всё плакала и плакала, и слезы капали на лицо мальчика.
— Ты плачешь оттого, что очень устала, когда пу-те-шест-во-ва-ла? спросил Алёшка, высвободил руки из-под одеяла и погладил маму по мокрому от слез лицу. — Ты плачешь оттого, что Бурбурды хотели взять тебя в плен и продать в рабство? Но ведь с тобой был другой белый слон. Разве он плохо тебя охранял?
— Меня никто не охранял, — ответила мама. — И я не знала, что ты так болен…
А у двери, прислонившись к ней, стоял отец, и голова его была выше притолоки. Алёшка увидел, что лицо у него такое счастливое, каким прежде никогда не бывало.
МАЛЕНЬКИЙ МАК И ЗЕЛЕНОЕ СОЛНЦЕ
Это был самый обыкновенный кротёнок — в бархатистой шубке, с крошечным хоботком.
Вначале могло показаться, что от других обитателей Подземного Королевства Кротов, протянувшегося на расстояние ста пятидесяти семи тысяч земляных червей к северу и на расстояние ста тысяч земляных червей к югу, он отличается только одним — тем, что он такой маленький. Когда он родился, мать ласково погладила его сильными лапами с мягкими
— Ты словно игрушечный, и нет смысла придумывать тебе настоящее имя; я буду называть тебя просто «Маленький Крот».
И все согласились с ней:
— Да, кротёнок такой маленький и слабый, что, наверное, недолго протянет; незачем придумывать ему настоящее имя.
Но Маленький Крот всё жил и жил, хотя оставался всё таким же крошкой.
Когда наступил срок, его, как и остальных кротят, отдали учиться в Главную Кротовую Школу. И товарищи стали называть его не Маленький Крот, а коротко — «Мак».
Однажды Учитель, такой старый, что шуба его на ощупь казалась сухой, как прошлогодний опавший лист, рассказал кротятам, что когда-то, давным-давно, кроты жили не под землёй, в Великом Королевстве, а на поверхности земли, где летом нещадно жжёт солнце, особенно если ты одет в прекрасную кротовую шубу, и текут реки, в которых очень просто утонуть или попасть в зубастую пасть щуки. А вдоль берегов тянутся луга и леса, где водятся волки и медведи, от одного вида которых разрывалось сердце, потому что в те давние времена кроты были ещё не Великим народом, а обыкновенными «кротишками-воришками», как дразнились люди.
Учитель замолчал, вспоминая, может быть, те старые времена — ведь он был такой ужасно старый, что и тогда уже жил на свете, — а маленький Мак, сидевший в школьной норе на первой парте, тоненьким голосом спросил:
— А какое оно солнце, господин Учитель?
— Белое, горячее и страшное! — ответил Учитель.
— А какие они, реки? — продолжал спрашивать Мак.
— Синие и страшные!
— А какой он, лес?
— Зелёный и страшный!
— А луга?
— Пёстрые и… и красивые, — неожиданно для самого себя закончил Учитель.
Он сказал так потому, что вдруг вспомнил, будто видел их только вчера — луга, покрытые ковром цветов: красных тюльпанов, белых ромашек, гвоздики, и даже будто почувствовал медовый запах клевера.
И вспомнил, как жужжали пчёлы, пролетая над лугами, и как красиво пели соловьи и малиновки.
Он повторил: «пёстрые и красивые» и очень рассердился на себя, но ещё больше рассердился на любопытного маленького Мака и сказал:
— В твою крошечную голову не влезет и сотой доли Великой Кротовой Науки, а ты ещё выдумываешь всякие глупые вопросы и мешаешь прилежным школярам заниматься. Запомни хорошенько, Мак: если ты не исправишься, придётся выгнать тебя из школы!
Но Мак не испугался. Может быть, потому, что сам был такой маленький и сердце у него было таким маленьким, что Страх в нём не умещался: Страх ведь большой!
А может быть, он почти и не расслышал слов Учителя, а всё думал и думал, как это понимать: «луг пёстрый и красивый»?
И что это за слово «красивый»?
И как интересно было бы это увидеть: луг, и страшное белое солнце, и страшную синюю реку, и страшный зелёный лес.
Тем временем урок окончился.
А на другой день Учитель стал рассказывать кротятам, как Великий Король Крот собрал кротиный народ и научил его рыть подземные ходы лапами, хоботком и зубами. Кроты вырыли подземные ходы, и подземный дворец для Короля, и подземные каморки, чтобы хранить зёрна, сушёных пауков, корни, сушёных земляных червей и личинки майских жуков.