Малыш
Шрифт:
Часа в три, посчитав, что получил всю дань восхищения со стороны местных жителей, граф Эштон отправился назад в замок Трэлингер. Он ехал не спеша, заставляя лошадь идти грациозным аллюром [178] . У дороги, как обычно, крутилась стайка маленьких нищих с обычными криками: «Коппер!… Подайте коппер!» Видя, что экипаж движется довольно медленно, они осмелели и попытались подбежать поближе. Однако свист кнута удерживал мальчишек на почтительном расстоянии, а вскоре они и совсем отстали.
И только один не отставал. Это был мальчуган лет семи, с живой, умной и довольно жизнерадостной мордашкой — ни дать ни взять, типичный маленький ирландец. И хотя коляска ехала довольно медленно, ему приходилось бежать, чтобы не отстать. Все ноги ребенка были изранены о булыжники, но он все равно бежал, не обращая внимания на кнут. В руке он держал веточку черники, словно предлагал ее в обмен на подаяние.
Напрасно Малыш, опасаясь несчастья, отчаянно жестикулировал и гримасничал. Мальчуган упрямо держался рядом с догкартом.
Разумеется, граф Эштон уже не раз приказывал маленькому попрошайке убираться. Куда там! Упрямый мальчишка бежал у самых колес, рискуя быть раздавленным.
Достаточно было бы отпустить поводья, и лошадь перешла бы на рысь. Но юный Пайборн и не собирался этого делать. Он желает ехать шагом, значит, так оно и будет. Раздосадованный приставаниями мальчишки, граф в конце концов огрел ребенка кнутом.
Узкий, гибкий ремень захлестнул шею несчастного и несколько мгновений тащил его за экипажем, едва не задушив. Наконец, при очередном рывке, кнут освободился, и мальчик покатился по земле.
Соскочив с догкарта, Малыш кинулся к нему. На шее у мальчугана алел красный рубец, и бедняга громко кричал от боли. Малыш был вне себя от гнева, и даже трудно описать, как хотелось ему кинуться на графа Эштона, который, вероятно, получил бы за свою жестокость хорошую взбучку, хотя и был старше грума.
— Сюда, бой! — закричал высокородный негодяй, придерживая лошадь.
— А ребенок?…
— Иди сюда, — повторил юный Пайборн, размахивая кнутом, — сюда… или тебе тоже достанется!
Однако у графа хватило благоразумия не привести свою угрозу в исполнение, а то еще неизвестно, чем бы все кончилось. К счастью, Малыш сдержался. Сунув ребенку в карман несколько пенсов, он вернулся на запятки догкарта.
— Если ты еще раз позволишь себе слезть без разрешения, — заявил граф Эштон, — я тебя как следует накажу, а затем вышвырну вон!
Малыш промолчал, лишь глаза его гневно сверкнули. Догкарт быстро удалился, оставив пострадавшего мальчугана на дороге. Тот, впрочем, быстро утешился и принялся подбрасывать на ладони полученные монетки.
Начиная с этого дня стало ясно, что, дав волю дурным наклонностям, граф Эштон вознамерился сделать жизнь грума невыносимой. Оскорбления сыпались на Малыша как из рога изобилия.
К тому же существовало и еще одно обстоятельство, чрезвычайно беспокоившее Малыша.
Близился конец сентября, время, когда Пайборны обычно покидали поместье. А поскольку груму предстояло последовать за господами в Англию и Шотландию, то он, естественно, терял всякую надежду найти семейство Маккарти.
Да к тому же еще и Бёк. Что будет с ним? Ни за что на свете он не расстанется с Бёком!
— Я оставлю его у себя, — сказала как-то Кэт, — и буду о нем заботиться…
— У вас доброе сердце, — ответил Малыш, — вам я смог бы доверить Бёка… и заплатил бы сколько нужно за питание…
— О! — воскликнула Кэт. — Я вовсе не это имела в виду… Просто я подружилась с бедной собачкой…
— Все равно… Он не должен быть вам в тягость. Но если я уеду, то не увижу его всю зиму… а может быть, и вообще никогда…
— Но почему же, мой мальчик?… Когда вернешься…
— Вернусь?… Я совсем не уверен, что вернусь сюда, если сейчас уеду… Там… куда они едут… как знать… быть может, они меня выгонят… или я сам уйду…
— Уйдешь?
— Да… куда глаза глядят… как я уже не раз делал!
— Бедняжка… бедняжка!… — повторяла добрая женщина.
— Я уж думаю, Кэт, не лучше было бы мне прямо сейчас с этим покончить. Уйти отсюда вместе с Бёком… поискать работу у фермеров, где-нибудь в деревне или в городе… Не очень далеко… где-нибудь поближе к морю…
— Но ведь тебе нет еще и одиннадцати!
— Что верно, то верно, Кэт… О! Если бы только мне уже исполнилось двенадцать или тринадцать… Я был бы уже большим… у меня были бы сильные руки. Я бы нашел работу… Почему, когда ты несчастен, годы идут так медленно!…
«И так же медленно уходят!» — могла бы ответить ему добрая Кэт.
Так маялся Малыш, не зная, какое же решение принять.
Как вдруг одно неожиданное событие положило конец всяким колебаниям.
Наступило тринадцатое сентября, и лорду и леди Пайборн оставалось пробыть в замке Трэлингер какие-то две недели. Уже начались сборы в дорогу. Раздумывая над предложением Кэт оставить Бёка у нее, Малыш задавался вопросом, остается ли управляющий Скарлетт на зиму в замке. Оказалось, что в качестве управляющего поместьем тот пребывает здесь постоянно. Значит, он непременно заметит собаку, что крутится около замка, и никогда не позволит прачке держать ее у себя. А значит, Кэт придется кормить Бёка тайком, как и прежде. О! Если бы только господин Скарлетт узнал, что собака принадлежит груму, уж он бы не преминул сообщить об этом графу Эштону, а уж тот, доведись ему только добраться до Бёка, разделался бы с ним по-свойски!