Малышка его мечты
Шрифт:
Он довольно потёр руки. А я покраснела от унижения и досады.
— Но Михаил ждёт Лизу, это ее он пригласил в Штаты, — напомнила я, снова забыв о покорности и смирении. — Это будет обман…
— Не смей! — Отец ударил по столу с такой силой, что тот едва не развалился. — Перечить отцу страшный грех. А что до этого паршивца Мишки… Он просит в жены мою дочь, он её получит! На этом точка.
Я набрала полную грудь воздуха и покусала щеку изнутри, собираясь с силами. Для того чтобы задать новый вопрос, требовалась немалая выдержка. Но я не могла молчать, ведь
Наказания уже не боялась. Не больше того, что Михаил избавится от меня, узнав, что его обманули.
— Можно прочесть письмо?
Я шагнула вперёд и протянула руку.
Отец уставился на неё, как на гремучую змею.
— Нет! — отрезал он и, изорвав письмо на мелкие клочки, ссыпал в урну. — Оно предназначалось не тебе, а мне. Учись быть скромной и молчаливой, ведь именно такой хочет тебя видеть Мишка. В этих пропитанных грехом Штатах, поди, не осталось ни одной приличной девушки, вот и приходится выписывать невест из-заграницы. Приготовь ужин, и не вздумай снова лить на сковороду столько масла. Я не Мишка, и не могу сорить деньгами направо-налево.
Сказав это, он вновь ушёл в свою мастерскую и пробыл там до полуночи. А уже на следующий день получил денежный перевод, тем самым подтверждая сделку. Сколько за меня (вернее, за Лизу) дали, я так и не узнала.
Но наверняка много, именно поэтому отец побоялся показать мне письмо. Либо в нем было написано что-то ещё. То, из-за чего отец не мог отказать Михаилу в его просьбе.
Меня продали, как живой товар. Распорядились по своему усмотрению, не спросив согласия. И пусть на дворе двадцать первый век, я все равно почувствовала себя рабыней. Меня отдали тому, кто предложил больше.
Отдали тому, в кого я прежде была влюблена.
Но каков Михаил сейчас, я не знала. Кем он стал? Насколько сильно изменился? Узнаю ли я его при встрече, ведь мы не виделись долгих десять лет…
А иногда мне казалось, будто целую вечность.
Глава 4
Получив деньги, отец отправил меня в город, в магазин. Купил несколько платьев, все как одно напоминавшие монашеские одеяния. Длинные, в пол, серых, коричневых и черных оттенков. Будто я не замуж собиралась, а на похороны, притом на собственные. В приданое были также куплены туфли — разумеется, черные, сапоги и трикотажные колготки.
Похмурившись, отец за руку отвел меня в магазин нижнего белья. У меня глаза загорелись при виде яркого кружева, маленьких стрингов и разнообразных корсетов, чулок, подвязок. Вот бы примерить хоть что-нибудь их всего этого изобилия. Или показать Мише…
Только представить, как скинув черное платье, я остаюсь в кружевном пеньюаре (непременно красном — ведь этот цвет так шел мне. Вот только отец считал его греховным и не позволял носить дочерям).
Краска прилила к моим щекам. Разнервничавшись, я даже не сразу заметила продавца — миловидную девушку чуть старше меня.
— Для такой красавицы у меня найдется что-нибудь особенное! — она восхищенно
— Это вы мне?
Я поморгала, словно прогоняя наваждение. Девушка-продавец казалась мне очень красивой, она просто не могла восхититься мной, сереньким мышонком из провинции. В отличие от нее, у меня не было ни грамма косметики на лице, а волосы были туго заплетены в две косы, точно я все еще школьница. А как можно рассмотреть фигуру под мешковатым платьем, вообще непонятно.
— Конечно, тебе! — рассмеялась девушка. Покосилась на отца и произнесла с легкой укоризной: — Вы можете уже отпустить ее руку. Присядьте в кресло, многоуважаемый, обычно именно там спонсоры ждут своих девушек. А мы пока пощебечем и подберем все необходимое. Хотите кофе?
Отец покраснел, точно вареный рак. Глаза его округлились, а кончик носа дернулся — явный признак крайней степени злости. Ой, что сейчас будет…
— Это мой отец, — я попыталась предотвратить катастрофу.
— Оу… — только и произнесла девушка и снова улыбнулась. — Простите, не догадалась. Обычно молодые девушки не приходят к нам вместе с отцами. Только с папиками.
— Как смеешь ты, греховная блудница! — не на шутку разошелся отец.
Могу поспорить, что девушка-продавец еще никогда не подвергалась такой словесной атаке. Отец отчитывал ее долго, со знанием дела. Он не сказал ни одного грубого слова, но так обидел, что мне стало стыдно.
— Идем! — закончив речь, он потянул меня за руку к выходу.
— Простите, — только и смогла сказать я побледневшей девушке.
В итоге в мой чемодан легло белье, купленное в сельском магазине. Белое, хлопчатобумажное, единственным украшением которого были бантики с передней стороны трусиков. Две длинные ночные сорочки в цветочек ничем не напоминали виденный мной пеньюар. Не хотелось, чтобы Миша видел меня в таком.
Да и с чего это он вообще захочет на меня смотреть? Я боялась показаться ему на глаза, хотя и жаждала этого всей душой. Но до дрожи в коленях опасалась, что он отправит меня обратно. Сразу, как узнает о подмене.
— Он просил купить тебе украшения, но это явная трата денег, — сообщил отец, наблюдая за моими сборами. — Про купальник и говорить не стоит. Вот выйдешь замуж, тогда и надевай бесовские одежды. Я в этом участвовать не собираюсь. К тому же пришлось неслабо потратиться. Чтобы побыстрее сделать загранпаспорт и визу. Еще и этот консульский сбор… Почти все деньги ушли, что этот паскудник выдал на твое приданое!
Выходит, это Михаил дал денег на поездку и мой гардероб. А я-то на секунду решила, будто это отец расщедрился. Какая глупость с моей стороны.
— Где он живет? — спросила я, стараясь, чтобы тон звучал обыденно, и отец не заметил моего явного интереса.
Отец поморщился, словно вдохнул нечто несвежее.
— Майями, штат Флорида, — сказал он, выплевывая каждое слово. — У Мишки там сеть отелей. А еще этот негодяй производит и импортирует какие-то запчасти… но я не силен в технике. Это все зло.