Мама для дочки бандита
Шрифт:
– Вот поэтому я и не живу в квартире, Ром, – комментируя вслух поступок охранника.
– Дык не везде же так, Босс.
– Почти везде, только туда куда сложнее попасть, денег нужно дать намного больше, – пока я говорю Роман аккурат подъезжает к нужному нам подъезду, останавливается напротив.
Зайти в подъезд оказалось плевой задачей. Причем открыла нам его сама же Миловита Родионовна.
– Значит в гостях у нее никого не было. Не напуганная, – произносит вслух мои мысли Роман.
За считанные минуты мы поднимаемся
Женщина к двери подходит практически сразу, вот только дверь открывать не торопится.
– Кто там? – деловито спрашивает она.
– Это курьерская доставка. Я вам только что звонил, – отвечает Роман, так как его голос звучит моложаво, мягко.
– Я не заказывала ничего, – в голосе женщины слышится сомнение.
– Женщина, я долго стоять не буду. У меня указан ваш адрес и подарок. Велено доставку совершить, – более настойчиво и резко начинает говорить Роман, – если не нужна посылка, я конечно отвезу ее назад, но все издержки оплатите вы, – Роман говорит так уверенно, что невольно и я ему мог бы поверить если бы не стоял рядом.
– Ладно, подождите, – сдалась женщина и я слышу щелчки замков с той стороны двери.
– Бесстрашная. Время полночь, а ей хоть бы что, – шепчет Роман.
– Покажите молодой человек путевой лист и посылку, – приоткрыв небольшую щель двери требует женщина в этот момент я что есть сил дергаю дверь на себя, вырывая к чертям собачьим хлипкую цепь.
– Слабовата защита вам не кажется? – задаю директрисе вопрос и прежде чем та открыла рот чтобы заверещать навожу на нее ствол. – А вот этого делать не нужно Миловита Родионовна.
Женщина широко открыв рот стоит и тупо хлопает глазами.
– Что...что .. вам ...нуж..но? У меня .. сов..сем.. ни..че..го нет? – она закрывает свою огромную грудь руками и я прыскаю со смеха.
Смеюсь безудержно долго. До слез. Так давно не смеялся. Но умом я понимаю что это откат. Отпускает меня державшее на пределе напрежение.
– Ох, все. Все. Мила дайте воды, – отсмеявшись прошу женщину.
– А бойше ничего не дать? – упрямится она, и я только сейчас замечаю у нее странный дефект речи.
– Ладно. Ладно. Сам справлюсь, – я только собираюсь вступить в святую святынь всех женщин, как мне тут же преграждает путь грудастая Мила.
– Я сама налью вам воды, – соглашается вдруг она смиренно.
– Ну, у нас есть к тебе разговор Миловита Родионовна. В дверях же держать не будешь? – я подталкиваю женщину к кухне и сам иду за ней след в след, щекотя дулом пистолета мясистый бок.
– Что вам нужно, господа в двенадцать часов ночи от одинокой скроомной женщины? – включает инстинкты самосохранения директриса, старается быть угодной, ласковой.
– Немного. Только ответы на несколько вопросов. А точнее даже на один.
Я захожу на кухню вслед за ней и усаживаюсь за шикарный кухонный гарнитур, занимающий немалую часть кухни.
– А не такая ты уж и
– Ой, ну что вы, – кокетливо жмет плечами, – это все благодауные родители меня балуют подауками. Мелочь, а пвиятно, – врет барышня и не краснеет, ну да ладно, не нам ее судить, – так о чем вы меня хотели спуосить господа?
Женщина поворачивается к нам, с двумя стаканами воды.
– Ладно оставь. Иди присядь, – киваю ей на стул, что стоит напротив, – Ром налей воды.
Парень оказался очень шустрым и прежде чем директриса хоть как-то смогла остановить его, парень уже открыл шкафчик, где должны были храниться стаканы. Но вместо посуды, там лежали деньги.
– Ого,у тебя открыт личный счет в шкафчике для хранения посуды? – не удержался от сарказма.
– Не ваше дево! – зло рыкнула женщина подскочив к шкафу громко захлопнула дверь. – Говоите что хотели и пвоваливайте. Мне спать пора. Завтра на работу вставать рано!
– Да, ладно не кипишуй ты так женщина, – Роман все таки взял кружку, налил из фильтра воды, передал мне.
– Про девушку я у тебя спросить хочу, – промочив горло начинаю я.
– Так спрашивай скорее чего тянешь? – сложила на груди руки директриса.
– Примерно две недели назад в ваш детский дом приходила девушка. Из примет только шарф старинный. Бабкин что ли… – я только прокручиваю мысли в голове, чтобы еще такого вспомнить, о чем говорила Аня, когда:
– Это Настасья скорее всего. Она только у нас в пвуатке бабкином ходит. Боуйше никого не помню, – почесала лоб женщина, со стороны кажется, что она активно думает, – а зачем она вам? Что то натвоурива?
Вздернул бровь.
– Отнюдь нет. Я надеюсь. А что были какие-то посылы? – встаю с дивана, расправляю колени.
– Возможно. Она как отказ об удочерении повучива. Боувше в детском доме и не появлялась.
– А она там работает? – зачем задаю эти лишние вопросы сам не пойму, мне плевать что там было с этой Настей и ее судьба меня совсем не трогает. Я хочу узнать только одно, где моя дочь. Но что-то останавливает меня, тормозит на месте.
– Нет конечно. Она волонтером к нам приходива. За детишками присматривола, – отвечает директриса.
– А что ж не дали удочерить? Раз она такая деятельная? – черт, прикусить бы уже язык надо и ехать по добру поздорову.
– Да, кто ж одинокой девушке, не имеющей своих детей доверит малютку. Это же сразу на сиротке крест ставить можно?! – вскинулась директриса.
– Ладно-ладно не расходись, Мила Родионовна. Адресок ее черкни и если есть, телефончик, – двумя пальцами двигаю по столу две стодолларовые купюры.
У директрисы аж в глазах загорелось.
– Ну зачем же денежки портить чернилами, – хитро улыбается, директриса перехватывает купюры и аккуратно складывает пополам, – сейчас вернусь, – исчезает за дверями кухню.