Мама для Его дочери
Шрифт:
Ребенок болеет?.. Так может Мирослав поэтому несколько дней назад был таким хмурым, постоянно скрывался, чтобы поговорить по телефону, а потом уезжал на полночи? Маленькие дети часто болеют, а по ночам страшно температурят. Еще зубки могут резаться.
— У… уходи, — произношу ровным тоном, сглотнув.
— Это твое дело, как тебе поступить, но…
— Я сказала — уходи!
Женщина спешит попятиться, и только она сходит с порога, я захлопываю дверь. Упираюсь в нее лбом и начинаю тихо плакать.
Не может быть… Как он мог не сказать мне об этом?..
У него, черт побери, похоже будут дети от кого угодно, но только не от меня! Конечно ему плевать, что со мной у него возможно не будет детей. У него уже есть дочь и сын! Глядишь немного погодя выяснится, что за бортом есть еще целая футбольная команда.
— Устина! — в прихожую бежит Полина. Вот-вот она увидит меня, потому я спешу утереть рукавом слезы и отлипнуть от двери. Она не должна этого ничего видеть. Она здесь не причем. — Тетя ушла?
— Ушла, Поль, ушла.
— Она кажется злой.
— Почему злой?
— У нее черные волосы и глаза сильно обведены черным, — показывает Полина на себе образ Агний, рисуя на лице пальцем.
— Ну… да. Это стиль.
— Мне не нравится, — сильно хмурится девочка. — А давай папе позвоним? Он обещал быть к обеду, но его до сих пор нет. Наверное, на работе задерживается. Надо его поторопить. Все же остынет! — раскинула девочка руки в стороны.
Задерживается… Может и не на работе он задерживается, а любовницу свою с сыном поддерживает в тяжелое время.
Готова спросить, что он выключил телефон. Как обычно.
— Сейчас позвоним, — достаю телефон из кармана домашних штанов.
Набираю его, а там заветный голосок оператора.
Это чтобы не мешала, пока он своей второй семьей занимается.
Глава 54. Отчаяние.
Подождав еще около получаса непутевого отца девочки, я уговорила ее пообедать. Она с утра ничего не ела, а еще так жадно смотрела на котлетки в сковороде, которые так ароматно пахли, так что долго уговаривать ее не пришлось.
Сама я не ела. Совсем. Только чашку ромашкового чая выпила, чтобы хоть немного нервы успокоить. Я искренне не знала, что мне теперь делать. Даже поплакать сейчас не могла, ведь Поля все время была рядом. Ей хотелось общения, а я не могла просто взять и отодвинуть ее в сторону. Она единственная причина, сдерживающая мои эмоции, которые зашкаливали. Я их подавляла, отчего они отдавались болью в груди, делая мне физически больно.
— Поможешь мне с домашним заданием? Там сложно. По математике! — просит Полина.
— Конечно. Неси сюда.
— Может, пойдем ко мне в комнату?
— Поль, у меня голова гудит, — протянула
— Хорошо. Может мне тебе что-нибудь принести? Аптечку?! Выпьешь таблетку от головы.
— Да нет, Поль, — слегка улыбаюсь. — Так пройдет…
— Сейчас принесу учебник!
Только девочка убегает вверх по лестнице, становятся слышны тяжелые шаги по крыльцу. Он отпирает дверь и входит в дом.
Видимо, на сегодня он исполнил свой отцовский долг.
— Знаю, виноват, — с этими словами он вошел в гостиную, а я даже головы не повернула. — Форс-мажор…
— А что с телефоном? — продолжала пялиться в одну точку перед собой.
— Да сел. Прости, — положил мне ладони на плечи и чуть сжал их, стоя за спинкой дивана. — Правда, прости… — целует в щеку. — Где Поля?
— В своей комнате. Сейчас спустится. Мы тебя ждали, сколько могли. Мы уже пообедали.
— И правильно, что не ждали. Мне-то что-нибудь оставили? — обходит диван и садится рядом. Мне захотелось отодвинуться от него, но я не сделала этого.
— Ты на работе не обедал? — имела в виду, не кормила ли его Карина.
— Да не до того было.
— Мм… Ладно. Пойдем. Покормлю тебя, — встаю с дивана, но он ловит меня за руку.
— А ты чего такая?
— Какая?
— Сухая. Что-то случилось? Или опять хандришь из-за родителей, которые не одобряют твое будущее замужество?
— Да… Еще голова разболелась. И да, я немного расстроилась из-за того, что даже в выходные мы не можем побыть вместе.
— Говорю же, это был форс-мажор. Мой заместитель уехал из города, а больше я никому не доверяю.
— Понимаю… Ну так что, ты есть будешь?
— Буду, — отпускает мою руку, и я спешу сбежать в кухню.
Меня всю трясет. Каким-то чудом я не выронила тарелку с супом из рук, пока несла ее к столу. Я не смотрела него, сидящим за столом, зато он точно испепелял меня подозрительным взглядом. А я даже не пыталась изобразить спокойствие. Зачем мне вообще его изображать?! Мне хочется вот этим самым полотенцем надавать ему по лицу, а потом облить горячим супом за то, что скрыл от меня это!
Накрываю на стол для него одного и сажусь напротив.
Мною овладевает отчаяние, ведь глядя на него, несмотря на все, что я узнала о нем, я продолжаю его любить. Ни на грамм не меньше, чем сегодня утром, когда ничего не знала и считала себя самой счастливой на земле.
Мне страшно спросить его. Мне хочется вообще всего этого не знать! Забыть! Хочется быть наивной дурой до конца жизни, лишь бы не испытывать этой боли! Я понимаю, что это было до меня, что это часть его прошлой жизни, но он должен был мне сказать! Должен!