Мама для Его дочери
Шрифт:
Не может же он и впрямь вздумать убить его?.. Он же не сумасшедший, и прекрасно понимает, что может быть, если он натворит глупостей. Думаю, это был порыв, и не более. Убивать он не станет.
— А папа скоро приедет? — спросила у меня Поля. Ей тут явно не нравилось. Она устала и хочет уже к себе домой. Но она не говорит об этом. Терпеливая.
— Не знаю, милая… У него выключен телефон.
Черт, не случись чего-то паршивого, он давно бы приехал за дочерью. А возможно, что ненависть настолько закрыла ему глаза, что он даже не
— А когда я буду уроки делать?
— А у тебя есть что-нибудь с собой?
— Только математика.
— Так это же самое важное. Ее сделаем, а все остальное можно и утром. Давай, показывай, что там. Я тебе помогу.
Спустя полчаса, когда мы уже заканчивали с математикой, я успела обрадоваться, когда увидела, как поворачивается дверная ручка. Но рано и зря я радовалась.
Это было очень неожиданно. Я даже испугалась, когда увидела эту женщину здесь. Как она узнала?.. Не мог же Мирослав ее сюда прислать.
— Бабушка! — воскликнула Полина. — Ты пришла навестить Устину? — угу, конечно. — Мы папу потеряли. Он не отвечает на звонки. Не знаешь, где он?
— Привет, дорогая, — изящно стянула со своей шеи шарф женщина, подойдя ко внучке. — Нет, я не знаю, где твой папа. Но я узнала, что ты здесь. Вот и приехала, — кинула на меня короткий взгляд. Не такой презрительный, как раньше, но ничего хорошего я в нем не увидела.
— А как ты узнала, что я здесь? — правильные вопросы Поля задает.
— У меня тут подруга работает. Сказала, что видела тебя с твоим папой. Я боялась, что что-то случилось с тобой…
— Нет, не со мной. С Устиной. Она упала с лестницы. Ей очень больно, — состроила грустное личико девочка.
Я предпочла и дальше молчать. Заговорю и даже встану, если только она попытается увести за собой ребенка. И, похоже, именно за этим она и пришла. Я ей не позволю.
— Упала с лестницы?..
— Да. Мы могли бы лишиться моей сестрички. Но папа сказал, что все будет хорошо.
— Какой сестрички?..
— Которая родится у Устины.
Карина Владиславовна бросила на меня цепкий взгляд, вся напряглась. Была явно шокирована, как и тогда, когда узнала, что ее сын знает о моем якобы бесплодии.
— Ты беременна? — спросила тихо. Я не ответила, лишь отвела взгляд. — Мне никто не сказал почему-то.
— Я не знаю… — вымолвила. — …почему ваш сын вам об этом не сказал. Его спросите.
Ну а как мне с ней говорить?.. Прежде я хотела с ней хороших отношений, старалась быть тактичной даже тогда, когда она задевала меня, но когда она за нашими спинами наняла девку и придумала историю о втором ребенке Мирослава, — не может быть и речи о нормальном разговоре. Уж точно не мне первые шаги к этому делать.
— Ясно… Ну и где он? Что произошло вообще? — опять-таки переводит взгляд
— Не знаю, — пожимает плечами Поля. — Но он был очень зол, когда уезжал.
— Что случилось? — уже мне.
Не стану я говорить, что ее сын поехал расправляться с моим бывшим из-за меня. Начнет обвинять. А мне и так нервов достаточно попорчено сегодня.
— Я не знаю… Он не сказал. Наверно, какие-то срочные дела по работе. У него не было времени объяснить.
— Как и определить ребенка в подходящее место, — добавила Карина Владиславовна. — Одевайся, Поль. Поедем ко мне.
— Нет, — ложусь повыше на подушку. — Она останется здесь.
— Что, прости? А ты ей кто, чтобы решать это?..
— Я, может, и никто. Но ее отец велел ей оставаться здесь. Палата закреплена за мной. Я могу оставлять здесь кого хочу.
— Я ее бабушка. Родная кровь, — надменно вздернула подбородок женщина. — Вот если сумеешь своего выносить, то будешь решать: куда ему идти и что делать.
— Бабушка, я хочу остаться с Устиной… — проронила Полина.
— Да что ты говоришь?.. — цокнула женщина. — А спать ты где будешь?.. На полу? Или в ногах у твоей новой подружки?
— До сна еще достаточно времени, — парирую я. — Ее отец скоро вернется. Перестаньте это!
— Что перестать?
— Перестаньте так слепо меня ненавидеть! Что я вам сделала? Я не понимаю! Можете хоть какой-то понятный ответ дать кроме того, что вам кажется для вашего сына там лучше?
Женщина начала было что-то говорить, но слова словно застряли у нее в горле.
Ей было нечего сказать, или же она просто не хотела тратить на меня время.
— Полина… — проигнорировала меня, обратившись снова к Поле. — Нам надо ехать. Устина потом расскажет твоему папе, что ты у меня. Давай, одевайся.
— Не хочу, — капризно выдала девочка и, оббежав кровать, примкнула ко мне, к краю подушки. — Мы будем ждать папу.
— Они тебя уже так сильно настроили против меня?.. Прекрасно, — наигранно натянула обиженную улыбку женщина. — Ну конечно…
— Никто ее не настраивал, — отвечаю я. — Перестаньте… Вы сейчас сами ее против себя настраиваете.
— Да ты… — замахивается на меня словесно женщина, но ее останавливает внезапный приход Мирослава.
У меня словно камень с души свалился. Он здесь, и это главное…
— Что здесь… — бегло осматривает палату. — Ты здесь что делаешь? — требовательно спрашивает мать.
Мы с Полиной со стороны, наверно, выглядели довольно запуганно.
— Марина рассказала мне, что видела вас сегодня в больнице… — неуверенно протянула женщина, глядя на сына.
— И что, что Марина тебе рассказала? Зачем ты приехала?
— Я… А почему я не могла приехать? Я думала, что-то случилось.
— Случилось. Но тебе дела до этого быть не должно.
— Хватит, Мирослав… Не надо так… — какой нежный голосок у матушки стал, а смотрит-то как. Изменилась за какие-то мгновения.