Мама и смысл жизни
Шрифт:
— О, простите, я не представился — так увлекся нашим разговором. Меня зовут Эрнест Лэш.
— Артемида, — сказала она, очистила авокадо, намазала половину на свой бублик и посыпала разнообразными семечками.
— Артемида. Какое прекрасное имя! Кстати, снаружи потеплело. Может быть, захватим столик и присоединимся к вашему близнецу?
Эрнест очень тщательно подготовился.
— Моему близнецу? — недоумевала Артемида, пока они перебирались на солнце. — Моему близнецу? Ах, Аполлону! Золотые стрелы братца Аполлона. Вы необычный человек — я всю жизнь живу с этим именем, и вы первый, кто вспомнил об Аполлоне.
— Но, вы знаете, — продолжал Эрнест, —
— Какое совпадение, — у Артемиды округлились глаза. — Я как раз сейчас его читаю.
Она опять полезла в сумку и достала книгу.
— Просто замечательная вещь.
С этого момента Артемида не сводила глаз с Эрнеста. По правде сказать, она так пристально смотрела на его губы, что Эрнест каждые несколько минут на всякий случай неловко обмахивал усы, убирая возможные крошки.
— Мне очень нравится жить в округе Марин, но здесь иногда не с кем поговорить на серьезные темы, — сказала она, протягивая Эрнесту ломтик авокадо. — Последний раз, когда я говорила об этой книге, оказалось, что мой собеседник даже не слышал про Музиля.
— Ну, Музиль — это не для всех. — Какая жалость, подумал Эрнест, что такой удивительной душе пришлось какое-то время терпеть общество унылого, застегнутого на все пуговицы Хэлстона.
Следующие три часа они счастливо блуждали среди трудов Генриха Бёлля, Гюнтера Грасса и Генриха фон Клейста. Эрнест посмотрел на часы. Почти полдень! Какая невероятная женщина, подумал он. Утро он расчистил, но с часу дня у него шли пять часовых сессий подряд. Время убегало, и Эрнест вернулся к делу.
— Мне скоро нужно уходить, — сказал он. — Страшно не хочется, но меня ждут пациенты. Мне было так приятно с вами разговаривать — просто не передать словами. Мне этот разговор помог вылезти из своей скорлупы. Как раз то, что мне сейчас нужно.
— Как это?
— У меня проблемы, — вздохнул Эрнест, надеясь, что эти слова, тщательно отрепетированные накануне, прозвучат естественно. — Недели две назад я навещал свою старую подругу. Я ее не видел пару лет, и мы провели вместе замечательные сутки. По крайней мере, я так думал. Утром я проснулся и обнаружил, что ее нет. Исчезла. Без следа. Меня это выбило из колеи. Очень сильно.
— Это ужасно. — Артемида проявила даже больше участия, чем надеялся Эрнест. — Она играла важную роль в вашей жизни? Вы надеялись, что будете снова вместе?
— Ну, нет, — Эрнест подумал о Хэлстоне и о том, что Артемида могла чувствовать по отношению к нему. — Не совсем. Она была… как это сказать… скорее приятельницей, подружкой для постели. В общем, я не очень расстроен, что ее потерял. Главное, что меня расстраивает — незнание. Почему она сбежала? Из-за меня? Я каким-то образом сделал ей больно? Что-то сказал? Был невнимательным любовником? Во мне есть что-то совершенно неприемлемое? Вы понимаете, о чем я. Вызывает бурю неприятных вопросов.
— Я вас очень хорошо понимаю, — сказала Артемида, сочувственно качая головой. — Сама через это прошла, и не так давно.
— Правда? Удивительно, сколько у нас общего. Может, попробуем исцелить друг друга? Продолжим этот разговор как-нибудь в другой раз — например, сегодня вечером, за ужином?
— Да, но не в ресторане. Мне хочется что-нибудь приготовить. Вчера я набрала прекрасных лисичек, и сегодня сделаю венгерское грибное рагу. Хотите составить компанию?
Никогда еще часы терапии не тянулись так медленно.
Эрнест, конечно, заметил, что думает больше о привлекательности Артемиды, нежели об облегчении ее страданий. Эрнест, укорил он себя, не забывай о главном. Что ты делаешь? Эта затея и так сомнительна, даже без сексуальных приключений. Ты уже ходишь по краю — выдоил из Хэлстона сведения о том, как найти Артемиду, превратился в незваного бродячего психотерапевта, наносящего домашний визит красивой незнакомке. «У тебя мания величия, — предостерег он самого себя, — ты ведешь себя неэтично и непрофессионально.» Осторожность превыше всего.
«Ваша честь, — представил себе Эрнест звучный голос своего наставника, вызванного на суд в качестве свидетеля, — доктор Лэш хороший терапевт и соблюдает медицинскую этику, кроме тех случаев, когда думает головкой, а не головой.»
Нет, нет, нет! — запротестовал Эрнест. Я не делаю ничего неэтичного. Я намереваюсь совершить доброе дело, акт милосердия. Хэлстон, мой пациент, необдуманно нанес другому человеку тяжелую рану, и не похоже, что он когда-либо попытается загладить свою вину. Я и только я могу исправить положение, причем быстро и эффективно.
Домик Артемиды, словно вышедший из сказки про Гензеля и Гретель — маленький, с высокими треугольниками фронтонов, опутанный кружевными узорами, как пряник, и окруженный плотной, подстриженной сверху полосой можжевеловых кустов — органичнее смотрелся бы в немецком Шварцвальде, [25] чем в округе Марин. Артемида встретила Эрнеста в дверях со стаканом свежевыжатого гранатового сока в руке. Она извинилась, что в доме нет алкоголя: «Это зона, свободная от наркотиков, — сказала она, — кроме ганджи, святой травки.»
25
Буквально «Черный лес» — область в Германии, живописная и с богатой историей. Здесь, в частности, происходит действие сказки Вильгельма Гауфа «Холодное сердце».
Усевшись на диван — канапе а ля Луи Каторз на тоненьких бело-серых ножках, покрытое ручной вышивкой — Эрнест вернулся к теме сбежавших любовников. Он применил весь свой опыт, но скоро был вынужден признать, что преувеличил переживания Артемиды.
Она призналась, что прошла через то же самое, и что ей пришлось нелегко. Но все же это было менее болезненно, чем показалось сначала по ее словам; она созналась, что сказала так только из вежливости. Она упомянула, что ее недавно бросили, только из желания помочь Эрнесту выговориться. Ее мужчина ушел без каких-либо объяснений, но эта история не слишком выбила ее из колеи. Эти отношения не были для нее важны, и она не сомневалась, что это не ее проблема, а того мужчины. Эрнест глядел на нее в изумлении: эта женщина рациональна в такой степени, которой он сам едва ли сможет когда-нибудь достичь. Он расслабился, официально сошел с поста терапевта и приготовился получить наслаждение от остального вечера.