Мама из другого мира. Дела семейные и не только
Шрифт:
Под своды храма взметнулся хохоток Ариса, светильники радостно вспыхнули, разметав отблески по белым стенам.
– Не станет, не бойся. Во-первых, силенок не хватит, во-вторых, зачем ему эта головная боль? Да и я присмотрю, мне соперники не нужны, темного братца хватает.
Служка плавно опустился на ноги, открыл глаза и начал заваливаться навзничь. Старший товарищ успел его подхватить, не дав упасть и расшибить себе голову. Лихо он с коленок-то подхватился.
– Избранный гласом! – в экстазе бормотал старый даур, хлопоча над юношей. – У нас есть теперь избранный божественным
Димке это все было до лампочки, Димка ни много ни мало желал конкретики и прямо сейчас.
– Так мы семья или не семья?
Я его понимала. Слишком тяжело мне дался последний час. Впору поседеть.
Бог, болтающий на земном сленге, не то событие, от которого можно легко и быстро оправиться. Я мимолетно взглянула на беломраморный алтарь. Крови на нем не было. Несмотря на свои слова, Арис принял жертву.
– Сейчас-сейчас, – засуетился пожилой даур, отрываясь от пришедшего в себя коллеги. – Пожалуйте сюда.
В небольшом боковом приделе на подставке-пюпитре лежала громоздкая раскрытая книга. На одной странице была запись, выполненная золотом, страница рядом оставалась пустой.
Ритуал установления родительских и сыновних уз между отроком Шоном и названной матерью Эмилией свершился и засвидетельствован самим богом Арисом.
Потребовалось некоторое время, чтобы незнакомый служитель вручил нам тубус для свитков, аналогичный тому, в котором я получала королевское послание. На тубусе болталась большая восковая печать.
– Наши двери всегда открыты для вас, – сообщил мужчина без лишних расшаркиваний и скрылся за одной из неприметных дверей. Учитывая, что за последние несколько минут в той стороне исчезли все служители, которые только попадались на глаза, вероятно, у них там собрание, а может, и празднество.
– Держи, открывай, – протянула заинтересованному Димке футляр.
В тубусе, тиснение на коже которого изобиловало храмовой символикой, лежал свиток, явно небумажный. Пергамент? Скорее всего. А на пергамент нанесена точная копия записи в обрядовой книге, только не золотая, а алая. А вот оттиск храмовой печати был выполнен золотым цветом. В самом низу приписка: копия сделана в день свершения обряда и заверена храмовой печатью пред ликом пресветлого Ариса. И дата.
Дима внимательно вглядывался в заветный текст. Читал он пока медленно, да я и не торопила. Мальчик шевелил губами, словно хотел втянуть в себя эти строки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы уверовать в реальность произошедшего.
– Вот и первый документ в нашем семейном архиве, – подвела я итог сегодняшних приключений. – Ну что, теперь мы можем поесть?
Димка терпел голод молча, но я слышала, как урчит у него в животе. Этот более чем нестандартный ритуал вытянул из нас все силы, как физические, так и моральные. Нам бы сейчас ликовать от радости, а мы бредём к выходу на заплетающихся ногах. Ребенок хоть и хорохорился, но все равно было заметно, что он устал.
Обеспокоенный нашим долгим отсутствием Ричард – ничто в сравнении с разгневанным братом. Стоило нам выйти за пределы храма, как на меня обрушилась
Пока мы направлялись к ближайшему приличному заведению, в котором можно было отметить столь важные перемены в жизни, Ричард устроил так, что я шла с одной стороны, а довольный Димка – с другой. И вели они весьма занимательную беседу: Димка делился впечатлениями, которых было в избытке. Так что подросток прыгал с одного воспоминания на другое, все больше и больше запутывая внимательно его слушающего мужчину. Я улавливала лишь общий смысл, половина фраз тонула в шуме от проезжающих мимо тяжелых зимних экипажей.
В ресторанчике нам достался отдельный кабинет на втором этаже. Из окна, которое при желании можно было закрыть, отлично просматривалась сцена, где пела прелестная девушка. Ее нежный голос разносился по всему заведению, делая атмосферу особенно уютной. То что нужно.
Пока ждали заказ, Димка уже более детально пересказал Ричарду суть событий, в то время как я просто наслаждалась ситуацией. Двое дорогих мне мужчин были рядом и разговаривали так, как будто очень заинтересованы друг в друге. Как будто обнаружили в давно знакомом человеке нечто новое, важное и очень интересное.
Я была по-настоящему счастлива. Наконец поставлена точка в вопросе усыновления и в Димкиных сомнениях. И это оправдывает все. А оправдываться мне было в чем. Сегодняшний «геройский» поступок так или иначе, но ударил по Ричарду. Это все для меня было очевидно и оправдано, а для Ричарда? Задела ли я его самолюбие, затронула ли внутренние сомнения или оттолкнула своим эгоистичным своеволием? Сейчас, когда эйфория схлынула, я могла честно себе признаться в том, что подспудно желала спровоцировать медведя: мне жизненно необходимо знать, что мой ребенок не помеха для его чувств. Повторения истории с Лешей, который яростно противился усыновлению, я не допущу. Усыновление свершилось. Теперь я мать почти взрослого парня, и этого уже не изменить. И мужчина должен это понять, прежде чем наши отношения зайдут ещё дальше.
Я вынырнула из своих мыслей в момент, когда Димка закатил глаза, пытаясь изобразить личину грозного бога. На фразе «копыта отбросит» глаза Ричарда округлились. Действительно, зачем левитирующему жрецу бросаться какими-то копытами? Вот переводом русских сленговых идиом на язык мира Араш мы и развлекались до тех пор, пока на столе не появился наш заказ. Нахохотались до колик в пустых животах. Особенно впечатлил Ричарда хрен, который знает все. Это Димка по наивности мне удружил, уверовав, что сегодня действительно можно все, и несколько увлекшись вольностями. А мне теперь что делать? Как объяснить Ричарду, если он поинтересуется, все смысловые нагрузки и акценты этого очень распространенного в России выражения? Вот ведь задачка!