Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час
Шрифт:
– Я не обижаюсь. Просто вижу, что он скучает по настоящей Эмилии. Я при всем своем желании не могу ее заменить, хотя стараюсь быть внимательной и искренне к нему привязалась. Если честно, то я уже практически забыла, что Веррес мне не родня.
Флин едва заметно улыбается, устраивается в кресле, развалившись как морская звезда и прикрыв глаза.
А я приступила к разбору корреспонденции, вдруг там ещё что-то важное есть? Первыми решилась вскрыть письма, подписанные явно мужским почерком. Размашистый, неаккуратный. Почтовая шкатулка – это вам не Почта России. Если лицевая сторона конверта девственно пуста, то и не поймешь, от кого пришло
И чего же желает «любящий» отец? Нет, мне Веррес говорил, что там отношения плохи, но чтобы настолько!
«Эмилия, немедленно свяжись со мной. Как ты могла так нас подвести!».
Эту дату я хорошо помню. День нашего братания с Флином, такое не забывается. Это чем же я подвела «папеньку», валяясь в госпитале?
Все остальные письма были аналогичны.
«... как ты смеешь не отвечать…», «...немедленно возвращайся…», «...твоя работа — позор для семьи…».
Думается мне, эта работа стала для моей предшественницы глотком свежего воздуха и возможностью сбежать на другой конец государства, подальше от «заботливого» отца, которой ни в одном письме не поинтересовался успехами дочери или элементарно не спросил о здоровье. Я отложила распечатанные конверты в сторону, и удобно устроившись в мягком кресле, продолжила.
Следующим было письмо от мачехи, насколько я поняла. Точно стервь, правильно ее Веррес охарактеризовал. Эта тоже не здрасте, ни до свидания, а сразу к делу: «...как ты посмела не оплатить счета!...». О как… а письмо-то отправлено ровно через неделю, после получения векселя.
А я то диву давалась, что родня Эмилии никак себя не проявляла. Ни в связи с похищением, ни после продажи дерева Грух никакой видимой реакции не последовало, хотя Веррес о такой возможности предупреждал.
И что там за счета, которые Эмилия должна была оплатить?
Они лежали отдельной стопкой на краю стола. По мере того как я осознавала выставленные суммы и на что они были потрачены, я переходила от состояния полного офигения к состоянию холодного бешенства. Мачеха сменила гардероб на сумму приблизительно равную той, которую я планировала положить на счет Королевского приюта. Интересно, какие планы у этой пираньи на вторую часть денег? Сестрицу приодеть? И черт возьми, где она одевается, если приобретение фермы мне обошлось дешевле, нежели стоимость одного платья этой мадам? У королевской модистки?
Следующее письмо я вскрывала с осторожностью, готовясь к очередной порции гадостей. Терпение у меня не бесконечное, и хотя понимала, что я не Эмилия и родственнички могут идти со своими запросами и претензиями хоть в кругосветку, но эмоции кипели и бурлили. Так что я облегченно выдохнула, вчитываясь в строчки письма от бабушки Эмилии.
«...дорогая моя внучка, ты взвалила на себя большую ответственность. Будет нелегко, но тебе ли не знать, как трудно быть сиротой…»
«...Эмилия, деточка моя, Веррес рассказал нам, в какой переплет ты попала. Мне так жаль, что я не могу ничем не могу тебе помочь. Твоё местонахождение засекретили. Веррес держит нас в курсе событий, но я все же буду ждать твоего письма…».
Дата моей госпитализации после встречи с Дереком и Матильдой. Бабушка действительно любила внучку всем сердцем и переживала.
Следующее письмо повергло меня в такой ступор, что забеспокоился Флин.
– Чего ты
– Официальное приглашение на празднование юбилея баронессы Диметры фон Риштар. Состоится через месяц в родовом поместье, – отвечаю брату и сама слышу растерянность в своём голосе.
– И это всё? – Флин недовольно фыркнул. – В таком случае я пошел спать. Ночка выдалась не из легких…
На эту замаскированную претензию я даже внимания не обратила. Меня больше волновало приглашение. У бабушки юбилей? Кажется, меня загнали в угол и едва ли удастся избежать визита в отчий дом. Но несмотря на весь мой скепсис по поводу предстоящей встречи с родственниками, обидеть бабушку Эмилии таким неуважением я не могла. Да и пора уже познакомить «папеньку» с новой Эмилией. Возможно, ему даже понравится. А не понравится - я переживу.
Приняв решение, я изучала множество писем от коллег и знакомых Эмилии, приглашения на различные мероприятия, а также сообщения от владельцем артефактных лавок, интересующихся новыми поступлениями и новинками. Были и заказы, и письма от благодарных клиентов, что выражали свою признательность и уважение. В душе расцветала гордость за мою предшественницу. Осталось непрочитанным еще одно письмо. Я его намеренно откладывала, так как конверт был в ужасном состоянии. С бурыми пятнами и разводами, словно на него пролили чашку чая. К тому же не запечатан. Внутри небрежная записка, которая гласила следующее:
«Как ты посмела рассказать леди Жорес о нашей помолвке! Да кому ты нужна без приданого, магического потенциала и связей!... У тебя даже не хватило ума отказать брату, который на всю округу рассказывает, как легко было выманить все твои сбережения в уплату «долга чести», которого не было. Стоило лишь немного надавить, как…»
Дальнейший поток гадостей был так же залит чем-то прозрачно-бурым. Полагаю, это был алкоголь, потому что буквы буквально плясали на бумаге, а сам текст пестрел множеством ошибок и нецензурной брани. Подписи не было.
Сидя на подоконнике и любуясь кустом цветущей земляники, я проводила параллели между мной и Эмилией. При всей нашей непохожести было так горько осознавать, что и у неё была Клавдия Карловна, готовая сесть на шею при первых признаках слабости, и свой Леша – любитель пожить за счет женщины, имея на стороне другую.
Глава 4
Дом жил по заведенному порядку без какого-либо участия с моей стороны. Старшие дети занимались своими обязанностями, группа младших, которых я сперва называла дошколятами, но после нескольких мелких происшествий переименовала в «шкодят», предавались активным играм. Малышня под опекой Мейалы возилась в детском уголке.
Перед обедом, когда станет потеплее, ребятню выведут на прогулку. К этому процессу подключатся и шкодята во главе с близнецами и Амирчиком. Присмотр за мелкими приносит им баллы, Мей и Марьяна меньше устают, Амирчик с друзьями при деле и приносят пользу, продолжая играть. Да и за ними следить легче, когда они все в одном месте.
Наблюдая эту суету и пытаясь сообразить, как мне включиться в жизнь дома наиболее рационально, я отметила один очень интересный момент. После «ритуала благодарения дриад», от которого меня отвлек королевский гонец, горшок с таинственным Ильмоо больше не вернулся в мой кабинет, а остался в гостиной на первом этаже. И теперь я наблюдаю престраннейшее явление: время от времени кто-либо из детей подбегает к Ильмоо и что-то тихонько говорит.