Мама на полставки

Лакс Айрин

Я знала, нам будет хорошо вдвоем. Я просто знала это…

— А теперь ты, Ан-на!

Сабитов по слогам разделил мое имя, мне понравилось, как это прозвучало, просто до безумия понравилось!

— Подумай насчет моего предложения, пока оно еще в силе.

* * *

Эмин

На встречу с Громыхиной я отправлялся, будучи в воодушевленном, приподнятом настроении. Отчего-то был уверен, что дело выгорит, я узнаю все детали этой запутанной истории, выйду из нелепой ситуации победителем с минимальными потерями. Давно я не бывало в таком хорошем настроении,

почти беспричинном.

Мысли летели впереди дел, и, если быть откровенным, меня еще сильно будоражила мысль о девушке. Об Анне. Назвав ее так полным именем, я уже не мог остановиться и продолжал ее называть так, но уже с другим окрасом, полным сексуальных ноток. Мысленно я продолжал ее так называть, овладевая ею, и чувствовал на губах несмелую, но многообещающую дрожь ее губ.

Проклятие, она стала моим наваждением! И все остальные нюансы уже не имели значения: ни ее отношения с Денисом, ни мой шантаж, ни небольшой обман. Все, чего я хотел, это утолить жажду, зная, что сейчас мою жажду смогла бы утолить только она.

Сегодняшние пикантные были такими яркими и многообещающими. Я был полон пыла и намерений довести до конца наши заигрывания.

На мое предложение Анна ответила дрожащим голосом:

— Я подумаю, — и бросила на меня зовущий, но сомневающийся взгляд.

А я был полон намерений уничтожить ее сомнения в тот же миг! Лишь чудом сдержался, чтобы не утащить девушку, словно пещерный человек, в укромное местечко.

Не утащил, но хотелось.

Рядом с ней во мне вообще просыпались какие-то глубинно животные инстинкты, а поведение начинало напоминать поведение зверя. Клеймить, присвоить себе, овладеть! Сделать все, чтобы только мять ее в своих объятиях, целовать и присваивать каждым толчком! Это было сродни помешательству.

В очередной раз представив, как она будет маяться от избытка удовольствия, как я распну ее тело под собой и буду владеть Анной без остатка, испытал мощный прилив желания. Нехорошо ехать на встречу с мамой моей сестренки в таком состоянии, с брюками, торчащими в районе ширинки. Громыхина могла бы расценить это превратно.

Это было так же смешно и нелепо, как ужасно. Поэтому пришлось усмирять свой пыл, отвлекаться на посторонние мысли, трезвыми мыслями охлаждать бурлящую кровь. Возбуждение спадало медленно, словно нехотя. Раньше мне всегда легко удавалось управлять своими эмоциями и желаниями, но сейчас они выходили из-под контроля.

Я словно пытался сдержать бушующий океан в рамках закрытого бассейна. Пока мне это удавалось, с трудом, но удавалось. Но я хорошо понимал, что так долго быть не может.

Рано или поздно стихия вырвется из-под контроля.

И лучше бы Анне к тому моменту решиться сказать мне «да» добровольно!

Так, вот и дом Аллы Громыхиной.

Я попросил разузнать о ней и узнал, что она продавала дом по доверенности. Откровенно говоря, домишко был дурной, почти развалина, район не самый благополучный… Когда я звонил Громыхиной, я представился покупателем.

Надеялся, что дело выгорит. Еще раз сверившись с адресом, я позвонил по номеру.

— Алла, добрый день. Мы созванивались по поводу покупки дома. Я подъехал, встречайте.

—

Минуточку! — голос девушки прозвучал довольно радостно.

Я уже прогуливался возле железной калитки. Забор был местами покосившийся и высокий забор выглядел как то, что единственное было в более-менее приличном состоянии. Дом же выглядел почти заброшенным. Калитка отворилась со скрипом, Алла Громыхина вышла вперед, но, увидев меня, побледнела и бросилась назад, желая закрыть калитку перед моим носом.

— Стоять! Мы еще не поговорили! — рявкнул я, вломившись, как неандерталец.

Я продавил весом калитку и ворвался внутрь дворика, который тоже выглядел не самым лучшим образом. Всюду лежали остатки строительных материалов, старые ведра, ржавые ванны, шины и прочий хлам.

— Здравствуй, Алла! — сказал я, тяжело дыша. — Узнала меня?

Темноволосая девушка побледнела. Я нечасто бывал на фирме, когда отец еще ею управлял, сотрудников не запомнил. Поэтому не мог сказать, что узнал Аллу. Но зато точно мог сказать, что она была симпатичной, с бойким лицом и живыми глазами. Впрочем, сейчас эти глаза бегали из стороны в сторону, а пальцы с бордовым маникюром нервно теребили пуговицы на кардигане, наброшенном яркой кофточки.

Она не вписывалась в эту убогую обстановку, и я ломал голову, что же она здесь делала!

Однако я точно знал, что она меня узнала. Может быть, даже по фото? Я хорошо помнил, как на столе отца всегда стояло наше общее фото — отец и двое сыновей, которыми он безумно гордился.

— Нужно поговорить! — заявил я. — Вопрос касается твоей дочери.

Алла побледнела, затряслась, ее взгляд приобрел мученическое выражение.

— Что вы от меня хотите? — выкрикнула она.

— Для начала пройдемте в дом. Улизнуть не получится. Сбежать от неудобного разговора — тоже не выйдет. Вы одна?

— Да, я одна! — нервно махнула рукой. — А вы? — спросила с подозрением.

— Сейчас — один, но на углу улицы стоит охрана и полицейский патруль, — соврал, не моргнув глазом. — Вы можете отправиться за решетку или в место похуже, если не будете откровенны.

— За решетку? Но как? За что?! — взвыла она.

— За то, что бросили ребенка. Пойдемте в дом! — настойчиво повторил я. — У меня очень мало времени и еще меньше желания проводить его в обществе кукушки безмозглой!

— Хватит! — пробормотала она. — Пожалуйста, хватит… Все зашло слишком далеко. Слишком…

Обстановка в доме была под стать двору. Стены обшарпанные, ремонт старый, но чувствовалось, что в доме жили совсем недавно. Об этом говорили некоторые мелочи, оставленные небрежно. Мой взгляд зацепился за детскую желтую погремушку в виде жирафа, лежавшую на полке. Я схватил игрушку и потряс ею.

Алла нахмурилась и попыталась ее отобрать.

— Нет, — я отвел руку и указал на протертый диван. — Теперь сядь и рассказывай! Все!

— Что рассказывать?! — немного нервно всплеснула руками девица. — Как моя жизнь пошла под откос из-за одного неправильного решения? Из-за одного необдуманного поступка? У меня было все: хорошая работа, деньги, большие премии, но потом я лишилась всего этого и оказалась почти на улице!