Мама по договору
Шрифт:
У него там есть бумага! Надо пойти срочно попросить. А заодно и сигарету – кто его знает – раз, зелёный, то наверняка много курит.
Подхожу ближе, вижу белоснежный лист на столе – и дальше как в тумане.
Я хватаю бумагу и лежащий рядом карандаш, сажусь на стульчик и готовлюсь писать свои ошеломительные музыкальные такты.
Карлик возмущённо косится на меня.
– Привет! – говорю я. – Можно же, да? Всё равно, смотрю, вы не пишете.
– Что?! – рявкает зеленокожий, сверкая маленькими чёрными глазками. Они у него фиолетовыми искрами переливаются, жуть! – Это дело государственной
– Так пустой же лист? Или секретные дела написаны секретными чернилами? Точно. Как я не догадалась? Ладно, забирайте. А другого листочка нет? Мне небольшого кусочка хватит, записать кое-что.
“О-о-о! О-йе-о!” – мотив настойчиво прокручивается в голове.
– Уходите немедленно! – прогоняет карлик.
– А сигарет у вас нет?
– Уходите отсюда, вы мне народ распугаете!
Я пожимаю плечами. И этот меня не узнаёт?! Недовольно фыркаю, встаю и иду к своей скамейке.
– Стоять! – снова командует карлик.
Я медленно оборачиваюсь.
– Вы здесь расписались! – он тыкает на лист бумаги.
– Я лишь проверяла, пишет ли карандаш, каракулька совсем маленькая, не видно же почти.
– Вы мне сразу не понравились, ещё когда на скамейке сидели! Слишком… м-м… красноволосая и в перьях! – карлик обводит меня искрящимся от злостью взглядом, так что мои выкрашенные в ярко-красный цвет кудри начинают выпрямляться, а кожаное платье с глубоким декольте – стыдливо ползти к подбородку.
– Не смейте на меня орать! – Я обещала себе, что больше никогда не дам себя в обиду. Хватило моего продюсера. Любила его, как наивная дурочка, а он большую часть моих денег себе в карман клал и с любовницами за спиной развлекался. До сих пор сердце ножом режет, как вспомню его с ними в нашей постели. Никто, никто больше не посмеет плохо обращаться со мной!
Расправляю плечи, гордо поднимаю подбородок, и карлик от моего величественного вида горбится, опуская крючковатый нос.
– Эх, мне теперь за новым листом идти из-за вас! – рычит он. – Вы хоть знаете, что попасть сюда требовало невероятных усилий, я задействовал кучу связей, которые заводил на протяжении тысяч лет! Теперь, в лучшем случае, новый пропуск выбью через месяц, а дело просто позарез, какое срочное!
– Которое ещё вчера должно было быть сделано?
– Именно! Поэтому, раз уж тут ваша подпись, садитесь и слушайте. Меня зовут Мати де Мартен, я главный советник Императора Аэллирии, и хоть с вашим видом и манерой общения вы мне совершенно не нравитесь, но лучше вам согласиться на то, что я предложу!
2
Ну ладно, испортила бумажку старичку, он расстроился. Чтобы искупить вину, послушаем, что скажет. Соглашаться не собираюсь. Никаких сомнительных сделок – это моё правило.
Снова опускаюсь на стульчик и поднимаю глазки с длинными выразительными ресничками на зеленокожего карлика.
– Неужели мир надо спасти? – усмехаюсь я, опираясь на локти.
Но старичок не оценивает шутки, смотрит серьёзно и даже с порицанием на моё искреннее веселье.
– Как вас зовут? – спрашивает он, нахмурив облысевшие брови.
– Аня, – отвечаю я. – Анна Королёва, певица такая известная, наверняка слышали?
– Анна,
Вот он мне сейчас сердце разбил!
Не из-за смерти, нет, а от того, что не слышал про меня! Про меня – известнейшую певицу, обладательницу множества наград и премий, любимицу публики!
Гастроли за границей с ежедневными выступлениями на протяжении года. Они так измотали меня. Долгое время я пила поддерживающие таблетки, и вот прямо на сцене перед тысячной толпой… я упала – резко заболело сердце. Последнее, что помню, как меня прямо в костюме с короной на голове и в перьях грузили в неотложку.
– Острая сердечная недостаточность. Мы её теряем, – говорили они.
Судорожно вздыхаю, обнимая себя за плечи.
– Это… это ужасно… Я правда умерла?
– Ну, если вы попали сюда без специального пропуска. – Карлик тыкает в свой бейдж на груди, на котором что-то неразборчиво написано. – То вам вот в эту очередь. – И кивком головы указывает на проходящих мимо бледных людей. – Это очередь забвения, Аня.
У меня шок! Глаза – блюдцами!
Я гляжу на нескончаемую вереницу людей, и мне становится реально страшно. Только теперь по-полной приходит осознание, что всё закончилось. А ведь мне было-то всего двадцать семь. Столько невыполненных планов и нереализованных мечтаний. Мужчину любимого не встретила, детей не завела, и даже ни разу, скажу вам по секрету, не испытала оргазм. Со своим продюсером пять лет провела, ещё юной девочкой встретились. И больше никого никогда не было. Уже три года одна блин: сама себя продюсирую.
Я ведь теперь даже песню гребаную не запишу!
Сижу потерянная, потираю лоб. Курить до ужаса хочу. И вот даже мелодия забываться стала. Нет, нельзя забывать – это всё, что у меня есть. Она будет хитом, я должна её записать и послать на Землю!
– А почта тут есть? – спрашиваю я, поглядев на карлика.
– Я предлагаю вам серьёзную сделку, перестаньте шутить! – шипит он, сверкая фиолетовыми глазами. – Вы можете пристроиться в конец этой очереди, Аня, или можете использовать второй шанс на жизнь, который я вам предлагаю.
Я вскакиваю, рвано дышу, словно охваченная лихорадкой. Шанс упускать нельзя! Я ведь та, кто ловит удачу за хвост!
– Я готова! Готова, конечно! Что надо делать? – выкрикиваю я.
– Спасти мир, – усмехается старик и откидывается на спинку.
– Значит, я угадала?
– Почти. Садитесь обратно и слушайте.
Я сажусь, нервно теребя краешек концертного платья и с опаской гляжу на карлика.
– Так что нужно делать? – спрашиваю я. – Ведь я не супергерой: всего лишь певица.
– Видите ли, Аня, мой мир нуждается в наследнике. Но жена Императора рожать отказалась. Я буду честен с вами, в деле замешано проклятие, от которого мать умирает в родах. Вот Императрица и испугалась. Теперь у вас есть возможность провести приятную ночь любви с Императором, а затем жить целых девять месяцев, ни в чём не зная отказа. Вы будете молодой красивой императрицей, которую все боготворят и обожают.
– Девять месяцев, а потом всё? Смерть?
– Ну, так положено.
– А это проклятье можно как-то снять?