Мама по контракту
Шрифт:
— А почему мы прячемся не в городе? Там же нас сложнее будет найти, — говорю я просто потому, что чувствую острую потребность хоть что-нибудь сказать. Слишком уж затягивается молчание и это нервирует еще больше.
— Не сложнее, чем здесь. Вот только тут в случае чего мои люди защитят тебя с Лесей и помогут сбежать, а что ты будешь делать, если окажешься на тринадцатом этаже?
— Хм… ну да, логично, — киваю я.
— Боишься? — после недолгого молчания спрашивает Лютый.
— Не знаю. Наверное ты прав и я такая дурочка, сама не понимаю, во что ввязываюсь, — повожу плечом, через
— Она назвала тебя мамой. Поэтому?
— Нет. Не совсем. Тебя это задело, я видела. Знаю, ты наверняка думаешь о том, кто я вообще такая и что себе позволяю. Что у нее только одна мать, а я никто и не могу хотеть защитить чужого ребенка. Но я правда готова на все, лишь бы с Лесей ничего не случилось. Я… — пытаюсь подобрать нужные слова, но только сокрушенно качаю головой, — не могу это объяснить.
— Материнский инстинкт? — усмехается Лютый.
— Называй, как хочешь. Может ты не привык к такому, но я действительно хочу помочь.
— Я это ценю. Как только все закончится, получишь на счет сумму вдвое больше, что тебе заплатил Демид.
— Не нужно! Я не из-за денег здесь! — твердо мотаю головой.
— Я уже понял, — он замолкает ненадолго, и я молчу тоже, не зная, что еще сказать. Лютый внезапно задумчиво произносит:
— Помнишь, ты сказала, что я назвал тебя женушкой и ты до конца будешь выполнять свои обязанности?
— Я… такого не говорила! — вспыхиваю я.
— Да? — иронично вскидывает бровь мужчина.
— Я имела в виду обязанности мамы, а не жены! — тараторю возмущенно.
— Ну раз ты теперь подчиняешься мне, то мы можем пересмотреть контракт в сторону восемнадцать плюс, — хищно оскаливается Лютый.
— Договоры не меняются в одностороннем порядке! У нас было немного занятий из курса права!
— Здесь я решаю, когда и что меняется.
— Со своими бандитами — может быть, но не со мной! — упрямо возражаю я.
— По поддельным документам ты мать Леси, а я — ее отец. В два счета можно сделать и брачный контракт. Ну или, скажем, посадить тебя за подделку документов. Что-то мне подсказывает, что тюрьмы ты боишься больше всего остального.
— Ты… — теряю дар речи на мгновение, — ты чертов шантажист! Я помогаю твоему ребенку, а ты! Чего ты добиваешься?
Лютый прижимает меня к стене, разом выбивая воздух из грудной клетки, проводит пальцем по скуле вниз, туда, где лихорадочно бьется жилка на шее.
— Просто нравится тебя пугать.
— Что? — севшим от шока голосом переспрашиваю я.
— Ты становишься такая боевая, кусаешься, огрызаешься. Это заводит.
Потеряв дар речи, смотрю на него снизу вверх. Он ведет большим пальцем выше, сминает губы, заставляя распахнуть их и касается кромки зубов. Судорожно сглатываю и неосторожно прикасаюсь кончиком языка к пальцу. Глаза Лютого становятся чернее ночи, он меняется в лице. Тело прошивает дрожь от понимания, что прямо сейчас он вопьется жадно в мои губы и я…
Я дразню его еще больше. Обвожу горячим языком палец и беру его глубже в рот. Зачем? Я не знаю, ничего не знаю. Но внутри все поет от того, как мужчина вжимает меня в стену, как я ощущаю его желание. Лютый подхватывает меня под ягодицы, заставляет
— Ты слишком осмелела, мелкая. Не понимаешь, с кем играть вздумала. Я тебе не мальчик, выдеру так, что мало не покажется, если продолжишь вот так в рот пихать, что ни попадя, — низким хриплым голосом произносит он.
— Это пустые угрозы? Потому что я пока что не вижу действий, — произношу я ровным голосом. Стараюсь держаться спокойно, но внутри меня всю трясет от происходящего.
Сердце сладко замирает от предвкушения, когда Лютый усмехается и склоняется ниже.
— Ты так забавно играешь в сексуальную взрослую женщину.
— Я и есть взрослая женщина!
— Конечно, — криво улыбается он и ссаживает меня с себя, — Сходи выпей успокоительное, чтобы сердце не выпрыгнуло окончательно.
Вот же скотина бесчувственная!
— А ты тогда рукой себе помогай! — выпаливаю я и порывисто разворачиваюсь, чтобы уйти.
От обиды хочется расколошматить что-нибудь. Зачем так издеваться надо мной? Я же вижу, как он смотрит и я… мне самой страшно, но как еще сделать первый шаг к этому грозному нелюдимому мужику, если ты в жизни целовалась только два с парнями-ровесниками. А они точно уступали Лютому и в комплекции и характером были куда мягче.
— Ах ты дрянь мелкая! Сейчас посмотрим, кто кому поможет, — слышится сзади рык.
Не успеваю толком отреагировать, как чувствую, что взлетаю вверх: Лютый отрывает меня от пола и закидывает к себе на плечо, пятерней сдавливая мою пятую точку.
— Эй! Ты что, отпусти! Я же пошутила! — пытаюсь говорить грозно, но при этом не кричать, чтобы не разбудить Лесю.
— В следующий раз подумаешь десять раз, прежде чем распускать свой язык, — припечатывает он, толкая дверь в следующую спальню.
Он швыряет меня на постель и одним рывком стягивает с себя футболку. Застываю на постели, не в силах отвести глаз от его крепкого торса, словно вытаченного из каменной глыбы. Лютый склоняется надо мной и, не давая мне ни секунды раздумий, вгрызается в губы требовательным поцелуем. Дико, жестко, по-взрослому, совсем не так, как меня целовали раньше.
Все мысли вышибает из головы как выстрелом, и я сдаюсь. Глупо не признать, что как ни страшно было стоять перед ним, в глубине души что-то дрожало совсем не от страха. Злой, свирепый, ужасный, со взрывным неуравновешенным характером — да. Опасный, холодный, расчетливый — да. Хоть десять раз я готова сказать да, несмотря на все. Меня тянет к нему, что-то темное, на уровне инстинктов, что остались от предков.
Сначала действительно приходит только боль. Но Лютый, вопреки прозвищу, действует мягко, медленно и по глазам видно, до какой степени тяжело ему сдерживать внутреннего зверя. В его глазах полыхает такой жадный пожирающий огонь, что остатки разума уплывают у нас обоих, стоит нам встретиться взглядами.
— Костя, Костя… — лихорадочно шепчу я, растворяясь в сладкой неге.
Он хрипит, до синяков вцепляясь в мои бедра и замирая так, а после опускается ниже и оставляет больные укусы на ключицах и шее. Держит, не отпуская, а я только всхлипываю, дрожа от удовольствия. Не знала, что такие жадные до боли поцелуи могут посылать такие разряды тока по телу.