Мама по принуждению
Шрифт:
Я киваю, понимая, что тут сыра столько, что им можно заполнить тот огромный аппарат, что стоит на кухне.
— Хочешь попробовать?
Я киваю.
— Есть предпочтения?
— Нет.
Я и правда не слишком разбираюсь в сырах и винах. Мы с мужем покупали обычные в магазине да и то чаще, чтобы приготовить горячие бутерброды или какую-нибудь запеканку.
Адам подходит к стеллажу, берет в руки нож, раскрывает одну упаковку, отрезает кусочек и протягивает мне, правда, взять его пальцами не позволяет, кивая на губы. Я послушно приоткрываю рот и чувствую,
Натыкаюсь взглядом на Адама и замираю. Он смотрит на меня точно так же, как там, в магазине. С желанием и волнением, с необходимостью меня поцеловать. И он бы непременно сделал это, если бы не стук двери наверху. Мы оба вздрагиваем, Адам чертыхается и просит подождать, а после я слышу:
— Не понял. Это что за приколы.
Я выхожу к мужчине и непонимающе смотрю на то, как он пытается открыть двери.
— Что происходит?
— Я не знаю, — он пожимает плечами и стучит в дверь. — Какого черта?
— Нас что, заперли? — я начинаю нервничать.
— Похоже на то.
— Нет, — мотаю головой, сначала бросаясь вперед, а после отходя на несколько шагов назад. — Это ты устроил? — спрашиваю у него. — Специально? Открывай немедленно! Сейчас же!
Меня накрывает волной паники. Я жутко боюсь замкнутых пространств и темноты. Не знаю, клаустрофобия у меня или нет, но оказываясь в закрытой комнате или лифте, мне становится плохо до тех пор, пока не появляется возможность выйти.
— Эй, тише, — произносит Адам, оказываясь рядом. — Это не я, слышишь? Кто-то из прислуги закрыл, решив, что здесь никого нет. Сейчас, — он шарит по карманам и снова чертыхается. — Я оставил телефон в машине.
— Открой дверь! — кричу, чувствуя, как меня накрывает волной неконтролируемой паники. — Я знаю, что это ты.
Толкаю его в грудь, что есть силы.
— Да твою мать, Ангелина, — он встряхивает меня за плечи. — Снова я виноват? Во всем? Поехал на работу ночью — оправдывайся, закрылся подвал — то же самое! Я не всемирное зло. И не имею к этому никакого отношения.
Видимо, мое неверие отпечатывается на лице, потому что Адам сует руку в пиджак и извлекает оттуда коробку, протягивая ее мне.
— Там, в магазине, пока вы примеряли обувь, я отошел, чтобы купить это. Собирался подарить тебе за ужином, но как видишь, — он обводит подвал взглядом, а я чувствую, как подгибаются мои ноги, и я теряю сознание.
Глава 33
— Ангелина! Ангелина!
До меня долетает настойчивый мужской голос, но из бессознательного состояния, куда я провалилась, выйти никак не получается.
— Ангелина! — мое безвольное тело встряхивают и я, наконец, открываю глаза. — Ну, наконец-то! — произносит Адам, смотря на меня максимально обеспокоено. — Ты в порядке? Что с тобой?
Он явно переживает за меня, но сейчас это, почему-то совершенно не волнует меня. Я рассматриваю его выгоревшие ресницы,
На его ответы у меня нет сил. Тело отказывается слушаться, а мозг все еще подвержен легкой панике из-за того, что мы оказались в замкнутом пространстве. Наверное, я сильно ударилась головой, потому что пока Адам что-то обеспокоенно спрашивает, я только разглядываю его и улыбаюсь.
— Ангелина, скажи уже что-то.
Я не могу ничего сказать. Горло будто сковало спазмом. На самом деле мне страшно, потому что я ума не приложу, есть ли тут вентиляция. Что, если нас сегодня не найдут? Закончится кислород и мы задохнемся? Даже представить страшно.
— Эй, — Адам хватает меня руками за лицо. — У тебя клаустрофобия, что ли?
Я киваю.
— Боюсь, — шепчу, чувствуя, как дрожат руки, а сердце бьется о ребра снова и снова.
Я чувствую все симптомы наступившей паники и не знаю, как об этом сказать Адаму. Отвлечься пришлось только на несколько минут, когда я непрерывно смотрела на него. Сейчас же сердце снова ускоряет темп своего биения, дыхание становится частым и прерывистым, а еще я начинаю трястись, во рту пересыхает так, что язык не поворачивается хоть что-то произнести.
— Да твою ж мать!
Адам отпускает меня и усаживает на что-то мягкое. Я осознаю все, что происходит внутри, слышу его слова, замечаю резкие нервные движения, но ничего не могу с собой сделать. Паника редко отпускает меня, стоит оказаться в лифте или любом другом замкнутом пространстве. И сейчас она тоже не хочет отступать.
— Ангелина, смотри на меня, — произносит он, перехватывая мое лицо руками и заставляя сосредоточиться на нем. — На меня, в одну точку, Ангелина. Слышишь?
Я киваю. Пытаюсь сфокусироваться, но взгляд блуждает по его лицу, по скулам, губам, носу, глазам. Я изучаю его вместо того, чтобы смотреть в одну точку, хотя знаю, что это помогает. Сосредоточиться, успокоиться, перестать бояться.
— Дыши ровно, глубоко, размеренно, — произносит Адам и показывает мне, как это делать.
Я повторяю скорее на автомате, чем задумываясь над тем, что делаю. Просто дышу, повторяя это за ним, делаю глубокий вдох, и выдох сразу. Делаю так раз за разом, не задумываясь об успехе, когда чувствую некую расслабленность. Ощущение, что меня отпускает. Руки больше не дрожат, рот наполняется слюной, а сердце уже не норовит выскочить из груди.
Мне легче.
— Мне… мне уже легче, — произношу и слышу удовлетворенный выдох.
— Ну слава богу.
Адам обнимает меня так сильно, что я, как безвольная кукла, просто падаю ему в руки.
— Ты меня напугала, — говорит следом. — Часто тебя так накрывает?
— У меня клаустрофобия, — произношу, стараясь не задумываться над тем, что только что сказала.
— Я это понял, — произносит Адам. — У моей жены тоже была клаустрофобия. У них это семейное, оказывается, — он улыбается. — Я тогда узнавал, как побороть приступы. Помогло, — он проводит ладонью по моей руке, гладит, ласкает, успокаивая.