Мама, я демона люблю!
Шрифт:
Мама смотрела на нас, поджимая губы. Книга ей претила: женщина брезгливо отодвигала локтем, когда та лежала на столе без присмотра. Причём, неприязнь к фолианту мама демонстрировала и без повода, будто нарочно раздражая меня.
— Убери эту пакость из-за стола! — она отодвинула сахарницу от завидущих тонких лапок, которые учебник успел отрастить как раз с целью оккупации посуды.
— Она мне нужна, — пришлось пожертвовать собственной чашкой сладкого чая, чтобы временно компенсировать тягу фолианта к десертам.
— Не перекармливай, — предупредил Рок, с наслаждением откусывая
В ответ книга высунула край закладки, словно дразнилась языком. Демон ответил тем же.
Сверяясь с текстом и больше похожей на каракулю схемой движения, я повела ладонью, приманивая сахарницу обратно. Сила внутри чуть всколыхнулась, заставив крышку вздрогнуть и едва-едва приподняться. Мама тут же прихлопнула её пятернёй и заслонила, как дорогого ребёнка. Я, уже увереннее, повторила движение — мама упрямилась. Вместе с раздражением и злостью на родительницу внутри росло что-то ещё. Что-то тёмное, жаждущее, чтобы его, наконец, разбудили, дали выйти из берегов. Ещё немного, самая капелька, и у меня получится… Сахарница треснула посередине: то ли я переусердствовала с заклинанием то ли мама с объятиями.
— Тьфу, бестолочь! — в сердцах бросила она. Нет бы чем умным занялась! — судя по указующему персту, под умным подразумевалось мытьё посуды. Желательно очень тщательное и вручную.
— Это очень тонкое заклятье, кири Брид, — пожал плечами Рок. — Если ваша дочурка займётся им сейчас, то протрёт до дыр не только тарелки, но и половицы. Передайте, пожалуйста, ещё одну лепёшку!
— Он мне в принципе не очень нравится, — фарфоровые осколки никак не хотели сметаться со стола, цепляясь и царапая поверхность, — но котом хоть терпимо: жрал меньше, — пояснила матушка. Демон равнодушно передёрнул плечами, мол, дело ваше, и сам подложил угощения в и без того полную тарелку.
— Мне тоже, — со вздохом признала я, отрываясь от мельтешащих в глазах строк. — Потому что меньше болтает.
— Мяу! — с достоинством ответил Рок, пододвигая к себе и мою тарелку тоже, закидывая лепёшку в рот сразу целиком.
— В таком случае, посуду может помыть фамильяр, — я мстительно опустошила его тарелку и добавила: — Вручную!
— Не может, — демон, чавкая, замотал головой. — Там же вода! Демоны боятся воды!
Я потёрла ладошки и припомнила:
— Глава сорок третья, «О тварях подземных и их слабостях». Вода шла сразу после имени Лунной жрицы и перед огурцами. Ты посмеялся над всеми тремя пунктами, а потом съел салат.
— С огурцом? — недоверчиво уточнил Рок.
— С огурцом, — кивнула я.
— Странно, — мужчина крепко задумался, ощупал зубы языком и со страдальческим видом отправился мыть посуду. — Вообще-то, я их терпеть не могу.
Мама требовательно сузила глаза. Кажется, я совершила ужасную ошибку: между страждущей разговора женщиной и уборкой умудрилась выбрать большее зло. А ведь так удачно удавалось избегать разговоров с ней наедине! То соседка сунет любопытный нос проверить, правда ли у нас завёлся свой демон и стоит ли продолжать пакостить или это отныне чревато для здоровья; то сам Рок вставляет колкие замечания, сводя на нет всю серьёзность
— Девонька моя, ты уверена в том, что делаешь?
— Не понимаю, о чём ты, мама, — я спряталась за фолиант, но тот, видимо, надеясь поучаствовать в маленьком скандале, захлопнулся без моей помощи, выпустил маленькие ножки по углам и отполз к краю стола. Да ещё и отрастил огромное ухо посередине обложки, чтобы не пропустить ничего интересного.
— Ты прекрасно меня понимаешь, Триста. Глупышкой ты никогда не была.
— Разве? — я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Когда связалась с Антуаном, я вела себя как редкостная идиотка. Ты первая мне об этом сообщила, когда… — я тяжело выдохнула, но закончила ровно. — Когда он соблазнил и вышвырнул меня.
— Я ляпнула это сгоряча, — мама устроилась напротив, повторяя мою упрямую позу. — Любая мать на моём месте сказала бы то же самое.
— Но ты — не любая. Ты — моя! — голос дрогнул, но уроки демона не прошли даром: ведьма обязана уметь прятать эмоции. Я справлюсь, я уже пережила это.
— Но то, что ты делаешь сейчас, — не меньшая глупость! — её выдержки хватило ненадолго: мама подалась вперёд, попыталась схватить меня за руку, но не дотянулась и вцепилась в край стола. — Он выглядит очаровательно, я знаю, но он…
— Мужчина? — подсказала я.
— Демон! Он — демон, милая! Твоё благополучие заботит его меньше всего.
Я скривила губы: она всерьёз думает, что после того, что случилось, я смогу доверять мужчине? Смогу доверять хоть кому-либо? Я недальновидна, эмоциональная, наивна. Я знаю: тысячу раз повторяла это сама себе, обвиняя в произошедшем, понимая, что сама стала причиной того, что наша жизнь пошла наперекосяк. Но я не дура. Больше — нет. Я не позволю себе ещё раз сглупить и… влюбиться.
— Тридцать три дня, — проговорила я, не добавляя больше ничего. Мы обе понимали, что означают эти слова.
— Прошло две недели, милая. И ты… Я вижу, как ты меняешься. Все ведьмы меняются, иначе не бывает. Каждый горожанин смеётся над Антуаном, все поняли, что с тобой не стоит шутить, так чего ещё тебе нужно? Останови обучение! Ты получила всё, чего хотела! Прогони демона!
Прогони. Вот так просто. Избавься и забудь. Как будто не было испытующего взгляда и довольной улыбки в тех редких случаях, когда удавалось воспроизвести заклятья, сильных, уверенных рук, что всегда ловили и держали так крепко, когда что-то не удавалось, тёплого бока по ночам и терпкого запаха осенней листвы, когда он наклонялся над моим плечом…
Да разве дело в этом?
Она не верит в меня. Не верит, что я сумею выдержать месяц и отказаться от магии. Всё ещё считает, что я — бесхребетная, глупая девчонка. Она никогда не признает, что я повзрослела. С чего бы? Ведь я и правда та ещё дура.
Я выдавила:
— Всё будет хорошо. Правда, мам.
Она хотела крикнуть, щёки уже раскраснелись в преддверии скандала. Мама не выдержала: смахнула, разметала по полу осколки сахарницы, аккуратно собранные у края стола, шумно опустила кулак на их место: