Мама, я рокера люблю!
Шрифт:
– Да ладно, не бойся, - сказал Крис, поджигая косяк. – Ничего противозаконного в этом нет. Все этим занимаются. Наверное, ты единственная, кто до сих пор этого не сделал.
– Очевидно.
– Ну, всё в жизни иногда приходится делать впервые.
– Слушать Ленни Кравица, пить виски, - вспомнила я наш поход в клуб.
– На столе танцевать, - припомнил Крис, затягиваясь, и меня окутало белым сладковатым дымом.
– Эх, была, не была, - махнула я рукой и тоже затянулась. Но видно, дым попал куда-то не туда, и я ужасно закашлялась,
– Ты как? В порядке? – испугался Крис.
Я смогла лишь кивнуть в ответ, потому что едва ли была в состоянии выговорить хоть слово, чтобы опять не закашляться. А когда, наконец, смогла отдышаться, то посмотрела внимательно на Криса и сказала:
– Я должна открыть тебе страшную тайну. Всю свою жизнь я мечтала именно об этом - забить косячок. И всегда я думала, что непременно при этом закашляюсь.
– Так я и думал - ты сама себя на это настроила! – ответил он, делая вторую затяжку, и протянул мне самокрутку.
Вторая попытка оказалась более удачной, и уже через пару минут меня охватило ощущение эйфории. Мне казалось, что я способна на всё, и самое невозможное мне по плечу. Все проблемы, неприятности и неразбериха в отношениях с Томом показались такими пустяковыми, словно я посмотрела на них из иллюминатора самолета. Я воспарила, а они остались там, на земле. Маленькие муравьишки.
– Маленькие муравьишки! – воскликнула я и, не обращая внимания на изумленный взгляд Криса, закричала, прыгая от переполнявшей меня радости:
– Ощущали ли вы себя когда-нибудь абсолютно беззаботно веселым без всякой причины? Да, я ощущаю себя абсолютно беззаботно веселой!
– Это еще что? – не понял Крис.
– Это я цитирую вопрос из теста!
– А что за тест?
– Честно? Понятия не имею! – ответила я и расхохоталась. Глядя на меня, стал хохотать и серьезный прежде Крис.
Мы смеялись довольно долго. У меня уже начали болеть щеки и живот, а Крис все не останавливался. Мне показалось, что он нашел какой-то новый повод для веселья втайне от меня и теперь потешался над этим, не желая поделиться.
– Эй, чего ты смеешься? – трясла я его за плечи. – Ну, говори же. Я тоже хочу. Или ты смеешься надо мной?
При этих словах он прямо таки зашелся в гомерическом хохоте и сполз на пол.
– Ой, не могу, - утирая слезы, проговорил он. – Знаешь, что я представил? Тебя, такую пятилетнюю девочку, у которой нет в жизни иной мечты, кроме как забить косяк.
– Не поняла, - покачала я головой.
– Ну ты же сказала, что всю жизнь мечтала, как бы забить косяк. Вот я и представил себе, как ты мечтаешь об этом в возрасте пяти лет.
– Пяти? – переспросила я. И тут меня тоже разобрало.
– А трех? – добавила я, и мы снова покатились со смеху.
– Ой, наверное, и в годик мечтала. Лежала себе в кроватке и приговаривала: «затянуться бы…», - размечтался Крис, вызвав у меня уже стоны, потому что сил смеяться у меня просто больше не
Так мы сидели на полу под окном, угорая от всего, что попадалось нам на глаза. В таком виде нас и застукал внезапно вернувшийся Том. Увидев открытое окно, в которое, кстати, залилось немного воды, и уловив витавший в воздухе сладковатый запах, он мигом оценил ситуацию.
– Да, вижу, вы неплохо проводите время, - проговорил он, глядя на нас с осуждением. Или это мне показалось.
– Да, - ответила я. – Мы замечательно проводим время.
И мы помогли друг другу встать с пола.
– Вижу, твое желание шутить и веселиться нашло выход, Элис, - посмотрел на меня Том и пошел в студию.
– Он что, сердится? – тупо посмотрела я на Криса.
– А, какая разница, - махнул тот рукой. – Это его проблемы. Я же не сержусь, что ты выбрала его, а не меня. Вот и он пусть заткнется.
– Сейчас не лучшее время обсуждать, кто кого выбрал, не говори глупости!
– отмахнулась я и подошла к столу.
– Ого, нам кто-то звонил. Как же я не слышала?
– Не знаю, - вновь махнул рукой Крис и поплёлся в студию, а я стала прослушивать автоответчик.
Из трёх записанных на нем сообщений два принадлежали журналистам, а одно было от Фрэнка Мартина. Он говорил, что не может дозвониться до нас, но если мы перезвоним до шести, то сможем договориться, так как вся следующая неделя у него будет свободна. Но если мы не позвоним, то он берет билеты на самолёт и летит отдыхать на Сейшелы.
Я посмотрела на часы – три минуты седьмого. Том меня убьет! Дрожащей рукой я стала набирать оставленный аранжировщиком номер. Трубку долгое время не поднимали и, когда я уже отчаялась, он, наконец, ответил.
– Привет, это Алиса Николаева, пресс-атташе группы «Whitchstone Pictures». Прошу прощения, что позвонила позже, но меня не было, и я только сейчас прослушала ваше сообщение.
– А у Тома Тэндли телефон всё время выключен, - сухо проговорил Фрэнк Мартин.
– Не может быть! – горячо воскликнула я. – Он так давно ждал вашего звонка. У него, наверное, села батарейка. Но вы же ещё не летите на Сейшелы?
– Пока нет. Из-за этого проклятого дождя я застрял в пробке и решил вернуться домой.
– Слава Богу! – выдохнула я. – Значит, вы не откажитесь поработать с «Whitchstone Pictures» на следующей неделе?
– Вообще-то мне не стоило бы соглашаться, я привык работать с пунктуальными людьми, но раз вы так просите…
– Я вас просто умоляю! – горячо воскликнула я.
– Идёт. Передайте Тому, чтоб он связался со мной завтра.
– Хорошо. Спасибо, мистер Мартин.
И я, счастливая, поспешила в студию, где обстановка была явно накалена. Камнем преткновения, как я поняла, оказался тот самый фрагмент, который репетировал Крис. Том утверждал, что ему нравится первый вариант, но на альбомной версии он должен быть в два раза короче.