Мама

Хорошавин Андрей

Мне вчера сестра Моника говорила, что сегодня мы будем петь для какого-то благодетеля. Так, во всяком случае, выразилась сестра Моника. А ей об этом удалось подслушать из разговора сестры Вероники и матушки Тересы. – Гермиона покачала головой. – Да, я знаю. Моника всегда всё подслушивает. Но она тоже моя подруга и в ней очень много хорошего. Ведь так? Ты же не обижаешься на меня, милая подружка, что у меня кроме тебя есть ещё кто-то? Ты ведь понимаешь, что моя лучшая подруга это ты. – Гермиона улыбается и кивает.

– Но дело не в этом. Дело в том, что он из того мира. Сестра Моника сказала,

что он живёт в Мегаполисе. А ещё Моника сказала, что этот благодетель мужчина. Представляешь. Я ещё ни разу не видела того, кто живёт в Мегаполисе и живого мужчину. Сёстры говорили, что когда женщина сближается с мужчиной, то у неё появляются дети. – Анна придвинулась поближе к зеркалу и сказала почти шёпотом, оглянувшись при этом по сторонам. – Ты случайно не знаешь, как это происходит? – Лицо Анны залилось краской. Её синие глаза прикрылись ресницами. Губки плотно сжались. Гермиона снова подняла плечи, развела руками в стороны и покачала головой. – Не осуждай меня подружка. Мне уже пятнадцать и мне хочется о многом узнать, до того, как я столкнусь с этим там, в том мире. – Гермиона понимающе кивнула головой. – Спасибо тебе, милая подруга. Ты всегда понимаешь меня.

Глава 13

Для услаждения слуха благодетеля, решено было исполнить все восемь хоралов из Гермионики – Книги подвигов Пресвятой Гермионы Заступницы. Хор составили из ста двадцати участниц. Пели акапелла, что, по мнению матушки Тересы, придавало моменту особую торжественность.

Гость развалился в кресле, специально доставленном для него из подвалов монастыря. Морёный в течение сотни лет в болотной трясине дуб, натуральная кожа, набивка из конского волоса – сокровище по нынешним меркам. Он смотрел бесцветными глазами, обрамлёнными оранжевыми ресницами на синеющий сутанами, замерший в своей строгости и монолитности хор, и внутренне приготовился к тягомотине и скукоте, которая сейчас обрушится на него. Но спустя мгновение он был околдован и раздавлен слаженностью, торжественностью и мощью звучания. Он не ожидал услышать подобное. Он не мог дать определения тому, что происходило внутри него. Он был буквально вдавлен в спинку кресла силой, строгостью и возвышенностью звучания.

Чувственная душа, истерзанная дозами модификаторов и галлюциногенов мгновенно откликнулась на всплеск возбуждения, градом слезинок из его увлажнившихся глаз. Мелкими сверкающими бриллиантами они сыпались на тёмный паркет, скатываясь по складкам его одежды. Гость замер.

Сестра Моника чуть склонилась к уху Анны и, не шевеля губами, прошептала:

– Он что, плачет?

– Да. – Ответила Анна, тоже не двигая губами.

С того самого момента, как поднялась на подиум, она не сводила с гостя глаз.

Фиолетовые в искрах серебра волосы, гладким потоком падали на плечи. Белая, будто искусственная кожа неподвижного безжизненного лица. Холодные бледно-жёлтые раскосые глаза, обрамлены огромными оранжевыми ресницами, напоминающими крылья бабочки. Брови тонкими зелёными дугами замерли над глазами. Его взгляд, напомнил Анне взгляд змеи. Тонкие чёрные губы. Чёрный в вертикальную полоску красного цвета комбинезон, облегал худое стройное

тело. Платок, стянутый на шее с заколкой из розового бриллианта, широкий пояс, облегающий узкую талию и остроносые сапоги с голенищами под самые колени, были ослепительного белого цвета.

Порой Анне казалось, что перед ней кукла. Гость надолго замирал без движения и лишь иногда шевелил белыми, как фарфор пальцами, увенчанными сверкающими стальным блеском длинными чёрными ногтями.

Дирижёрская палочка взлетала и опускалась, и все пели. Пела и Анна. При первых же звуках хорала, бесцветные глаза гостя расширились и заискрились жизнью. Чёрные губы разомкнулись, и белая кисть правой руки легла на них, сверкнув ногтями. Спустя мгновение потоки мелких слезинок брызнули из оживших глаз гостя на паркет.

Анна пела и не спускала глаз с гостя.

А он медленно водил холодным влажным взглядом по лицам поющих монахинь. Вот его взгляд скользнул по лицу Анны. Двинулся дальше, но вдруг замер. Мгновение спустя их глаза встретились. Ладонь, прикрывающая приоткрывшийся рот гостя опустилась на грудь. Зелёные дуги бровей поползли вверх, изгибаясь и вздрагивая. Рот приоткрылся шире, будто ему не хватало воздуха.

Анна почувствовала, как румянец разливается по её щекам. Она отвела взгляд, но вскоре снова взглянула на гостя. Он замер, не отрывая взгляда от её глаз, и снова стал похож на большую пёструю куклу.

Следующие два часа гость оставался недвижим. Анна пела, смотрела в его глаза, как околдованная и не замечала ничего вокруг. В себя она пришла когда, матушка Тереса объявил об окончании церемонии. Только тогда гость опустил глаза, встал и направился к Анне.

Анна почувствовала, как кто-то дёргает её за рукав и услыхала шёпот сестры Моники:

– Анна! Очнись! Анна, что с тобой? Уйдём.

Но гость уже стоял радом с ней и всё так же не сводил взгляда с её глаз. На Анну обрушился запах парфюма. Гость протянул руку и коснулся подушечкой среднего пальца её запястья. От этого прикосновения Анна мгновенно пришла в себя. Палец был ледяным.

Анна отдёрнула руку и отошла на полшага. Её глаза вспыхнули синим огнём.

Гость улыбнулся:

– Не бойся меня.

Его голос был тихим и бархатным. Он говорил нараспев, будто рассказывал сказку на ночь ребёнку, монотонно и бесстрастно.

– А я и не боюсь. – Анна не сводила с него настороженного взгляда.

Он сделал шаг и взял Анну за руку.

И тут произошло то, чего никто не ожидал.

Вместо того, что бы оказать столь высокому гостю почтение, Анна коротким отработанным движением вырвала руку из его ледяных «фарфоровых» пальцев и процедила сквозь сжатые зубы.

– Не прикасайся ко мне.

А затем она развернулась к гостю спиной и убежала.

Все смолкли и устремили встревоженные взгляды на гостя. Нависла тяжёлая пауза. Но гость только улыбался половиной рта, чуть покачивал головой и смотрел вслед удаляющейся Анне застывшим взглядом.

Глава 14

Так Анна прожила в приюте при монастыре Пресвятой Гермионы Заступницы до шестнадцати лет.

А по достижении указанного возраста Анна исчезла.