Мамба и большой Куш
Шрифт:
Остановившись, я заметил, как полтора десятка этих то ли мартышек, то ли павианов тревожно оглядывали меня. Я предполагал, что на ночь они полезут на деревья, но нет, они только сожрали какие-то древесные вкусности и, поорав на меня, видимо, от возмущения или переизбытка негативных чувств, ушли на ночёвку в сторону недалёких скал. Ну, и хорошо, ещё мне не хватало с обезьянами разбираться, зачем они мне сдались, животные эти.
На том и разошлись: обезьяны ускакали, а я остался возле деревьев. Разместившись в их тени, привязал верблюда и принялся расчищать себе место для ночёвки. Разжигать костёр пока не стал. Трава совсем стала сухая, а сезон
Набрав кучу сучьев, я связал их простой верёвкой и оставил возле верблюда. Да, вдвоём-втроём отбиться от хищных животных получилось бы намного проще, особенно ночью. Внимательно обойдя место стоянки, я не обнаружил никаких хищников. Львов поблизости не оказалось, следы леопардов тоже не нашлись, так что, стоит заночевать.
На ночь броню я снял, оставив только нагрудник, и, соорудив импровизированное укрытие, устроился в нём. Спать лёжа — это роскошь в диких условиях, кроме верблюда некому сейчас охранять мой сон. В конце концов, он тоже спит в полглаза, а чем я его хуже? Наоборот, мне не привыкать, и спать я уже научился даже, когда еду на спине верблюда. Так проще, ты спишь и едешь, и время идёт. Поэтому я задремал, опёршись спиной о дерево, предварительно проверив его на наличие змей и хищных животных. Парочку неприятных соседей я изгнал прочь, после чего уселся спать.
Я уже в пути целую неделю и только сейчас покинул один из очагов древней цивилизации, весьма, кстати, небольшой. Вся территория царств Куш и Аксум в будущем будет называться Абиссинией, то бишь, Эфиопией. Сейчас же я находился примерно в районе Аддис-Абебы или немного дальше, затем мой путь проляжет в сторону Сомали, минуя Джибути. Но до тех краёв ещё идти и идти.
Постепенно спускалась ночь, сгущая тени и заставляя шуметь от ночного ветра кроны деревьев, под пологом которых я и остановился на отдых. М-да, самое время призвать Змееголового. Пожевав для пущего эффекта несколько трав и уставившись в темноту неподвижным взглядом, я принялся звать Змееголового. Проделывал я это и мысленно, и вслух, но, как ни старался, всё оказалось бесполезно, он так и не явился. Все призывы остались неуслышанными. Зло сплюнув и послав Ящера в известные дали, я устало прикрыл глаза и погрузился в чуткий сон.
Несколько раз за ночь мне пришлось просыпаться практически мгновенно и сразу же переходить в боевой режим, сжимая в руке то копьё, то саблю. Один раз ко мне в гости приходил леопард или кто-то другой из рода кошачьих, чьи глаза несколько раз сверкнули, отражённые в свете Луны. Посчитав добычу себе не по зубам, неизвестный зверь исчез.
В другой раз пожаловали гиены и пара змей, что решили забрести к деревьям, обоих пришлось отгонять с помощью копья. Человек в саванне довольно редкий гость, и гиены предпочли со мной не связываться, ну, а змеи, со змеями у меня быстрый разговор. Этих я просто поймал, сцедил яд в деревянную ёмкость и отпустил, а мог бы и позавтракать ими с утра. В остальном ночь прошла более-менее спокойно, наступило утро.
Проснувшись, я потянулся и, выпрямившись во весь рост, взглянул по сторонам. Куда ни посмотри, везде просторы и дали. Хочешь — иди, хочешь — стой, но дорог нет. Я слишком далеко забрёл в саванну. Наверное, другой бы давно заблудился, но я не первый раз путешествую по Африке, всё мне знакомо и привычно,
Наметив себе дальнейший путь, я оседлал дромадера, нагрузил на него мешки со своими пожитками и, усевшись сверху, медленно направился в нужную сторону. Ближайшей моей целью было найти небольшое селение и остановиться в нём. Главное, чтобы там не имелось солдат этого царства.
Найти селение оказалось непростой задачей, но когда я увидел издалека прямоугольники возделанных полей, с редким вкраплением плодовых деревьев и банановой травы, то сразу повернул верблюда в ту сторону. Это случилось только на третий день, а утром четвёртого я уже мог издалека оценить селение.
Дни пути до селения не отличались разнообразием и прошли одинаково тревожно. Один раз пришлось отгонять довольно большую стаю гиен, которые приняли меня за лёгкую добычу. Даже пришлось использовать метательный нож, чтобы отбить их порыв. А дело происходило так.
Я остановился на ночь среди разбросанных небольших осколков скал. С наступлением темноты неподалеку я отчетливо услышал дикий хохот гиен, которые стаей вышли на ночную охоту. Похохотав, они растворились в ночи и какое-то время меня не беспокоили, но, видимо, охота получилась неудачной, либо слишком наглые особи попались. В общем, напасть гиены решили внезапно, полагая, что ни я, ни мой верблюд не будем готовы к их натиску. Однако, их ждал сюрприз.
Первым почувствовал опасность верблюд и, подняв дикий рёв, предупредил меня. Вскочив, я сразу схватился за копьё. Из темноты тут же выплыла целая стая гиен с алчно горящими глазами. Поистине жуткая картина, почище собаки Баскервилей, и в десять раз страшнее ее же.
Я очутился один на один с двумя десятками бешеных собак, то бишь, гиен. Окружив нас с верблюдом со всех сторон, они выжидали удобного момента, чтобы скопом наброситься на нас. Кстати, верблюд тоже готовился к обороне, конечно, как животное, но его копыта могли так ударить, что мало не покажется.
Взглянув на зловещие огоньки глаз хищников, я понял, что копьё тут не поможет и, откинув его, взял наизготовку саблю. Хищники медленно приближались, окружая добычу, вперёд выдвинулся вожак. Тьма сгустилась, в ушах зазвучал прощальный гимн, хотя не хотелось сдохнуть в зубах гиен, слишком уж позорная смерть.
Я усмехнулся, врёшь, Мамбу не возьмёшь! Эти мысли подстегнули ярость и гнев, и решение пришло в голову само собой. Просто впопыхах я упустил, что у меня есть большой метательный нож, и целая перевязь с более мелкими.
Метнувшись к мешку, я выхватил из него нож и, размахнувшись, швырнул что есть силы в вожака, который как раз собирался нападать. Широкий, с искусно загнутыми в разные стороны лезвиями, нож, безумно вращаясь в воздухе, ударил в вожака и, пробив грудь, отшвырнул его тело далеко в сторону.
Хриплые крики гиены словно подстегнули ярость всей стаи, и она бросилась вперёд, желая отомстить за вожака. Я успел швырнуть ещё один нож, свалив в прыжке следующего зверя, и закружился в битве, нанося удары саблей в разные стороны. Вот тут и сказалось её преимущество. Острая с обеих сторон, достаточной длины, она легко вспарывала шкуры и рассекала твёрдые черепа агрессивных животных. Взревел и верблюд, лягаясь во все стороны ногами. Одна из гиен неудачно прыгнула, и тут же мощный удар раздвоенным копытом пробил ей грудную клетку, отшвырнув далеко назад.