Мамба в Сомали: Черный передел
Шрифт:
Отдав приказ, я подошёл к крупнокалиберному пулемёту и попытался выдернуть заклинившую ленту. Возился я с ним довольно долго, даже немного почистил.
Меж тем мои бойцы успели собрать и подтащить к грузовику тела убитых. Немного позже привели и пленных. Целых три штуки.
— Кто из вас главарь?
— Вон он лежит, — дружно кивнули они на мёртвого негра, что валялся в общей куче тел.
Я оглянулся. Ну да, судя по одежде, это вполне может быть правдой.
— А ещё?
Последовала пауза.
— Я спрашиваю: кто ещё? Это только один главарь. И он возглавлял
Молчание.
— Ладно. Тогда так: мне нужен вожак, а рядовых я расстреляю. Раз среди вас главаря нет, то расстреляю всех.
Двое в один голос тут же заявили, что это они главари. Третий же безучастно молчал, с кривой улыбкой наблюдая за их попыткой выжить во что бы то ни стало.
— Я пошутил, — пояснил я для них. — Главаря мне надо допросить, а потом расстрелять. Вы главари?
— Нет! Это он, он! — сразу сдали они назад, и оба принялись тыкать пальцами в молчавшего.
У того неожиданно зло блеснули глаза, и он отчётливо произнёс:
— Да! Я главарь. Надоело с этими предателями жить. Ещё и ваш караван подставой оказался. Кругом одни предатели.
Я оглядел этого фрукта, заметив остаток армейской выправки.
— Служил?
— Служил.
— Где?
— Сержант десятого батальона пятой пехотной бригады армии Сомали.
— Ммм, ясно. Почему не борешься за свою жизнь?
Бывший сержант недобро зыркнул на присутствующих подельников и ничего мне не ответил. Мне оставалось лишь понимающе хмыкнуть.
— Взять этих двоих, — обратился я к своим бойцам. — Пусть трупы грузят и с ними потом едут, понимания набираются. И смотрите: чтоб никто не сбежал! Ни мёртвые, ни живые!
Отдав такой приказ, я задумался. Придётся видимо идти всю ночь. Впрочем, грузовик с грузом смерти можно отправить вперёд, пусть себе едет. А нам всё равно придётся остановиться на отдых. Люди-то такой темп ещё выдержат: как-никак диверсанты, подготовлены отлично, а вот животным отдых необходим. Тем более часть из них погибла, значит, нагрузка на оставшихся значительно возрастёт.
Грузовик с трудом завели, и вскоре он, пыхтя двигателем, медленно тронулся с места. К этому времени все трупы напавших на нас негров уже погрузили в кузов, закинув туда же связанных по рукам и ногам врунов. Пусть покатаются со своими бывшими товарищами. Они уже мертвы, а этим лишь предстоит отправиться на встречу с духами Африки.
Грузовик уехал, главарь мрачно посмотрел ему вслед, а я стал подсчитывать потери. Бандиты полегли почти все. Убежать удалось немногим. Но сколько точно спаслись — узнать невозможно. У меня обошлось без двухсотых. Только раненые: трое легко, один средней тяжести и один тяжело. Чтобы не терять времени даром, я принялся оказывать им помощь.
Деловито сняв со спины своего верблюда хурджин с лекарствами и эликсирами, я направился к раненым бойцам. Сходу определив самого тяжёлого, я остановил у него кровотечение, после чего перевязал. Что делал и куда смотрел бандит у меня за спиной, меня интересовало мало. Руки-ноги у него были связаны, за ним приглядывали, а больше
— И что, ты его спасёшь? — внезапно спросил меня молчавший до сих пор боевик.
— Да, — ответил я. — Конечно, с ранением ему не повезло, но жить он точно будет. Сейчас выпьет пару эликсиров, и уже завтра ему станет значительно лучше. А по возвращении в Эфиопию я пристрою его на непыльную работу с пожизненным пансионом.
— Ты со всеми так возишься?
— Если нахожусь рядом, то со всеми. А как иначе? Я не только их командир, я ещё и врач. Но ты не беспокойся, тебе это не грозит. Рассказывай, давай: как ты — боевой сержант — стал бандитом.
Багни пожал плечами и нехотя начал рассказывать. А чего скрывать? Всё равно один конец, а так хоть напоследок поведает кому-нибудь обо всех своих злоключениях. И теперь он в подробностях описывал мне, как докатился до такой жизни.
Я внимательно слушал, одновременно помогая оставшимся раненым и лишь изредка переспрашивая или задавая уточняющие вопросы. В принципе картина с этим негром мне стала ясна минут через десять после начала его повествования.
Слегка технически образован (потому и получил звание сержанта) он несколько лет воевал, затем получил тяжёлое ранение и… Дальше надо выспрашивать его подельников. Они многое расскажут, особенно если им пообещать жизнь.
— А ты сможешь меня вылечить? — прервал он мои размышления.
— Зачем?
— Если ты меня вылечишь, то я буду служить тебе и стану верным, как пёс!
— Ты, — я хмыкнул, — Чёрный пёс, сначала расскажи: почему из армии ушёл? И что тут творил…
— А кому я был нужен в той армии? Калека! — Магни зло сплюнул. — А тут… Тут и грабил, и убивал. Жил, как мог.
— А что же, неужто не насиловал?
В ответ повисла пауза.
— Ммм, ну-ка, раздевайся, показывай свои раны.
Раздеться сам он не мог: руки связаны. Поэтому Багни мотнул головой куда-то за спину, и ему задрали майку. Шорты, правда, приспустил сам. В принципе его проблемы стали ясны с первого взгляда на скукоженную кожу его спины. Возможно, я ещё чего-то не знаю, но его молчание было красноречивее тела.
— Проблемы с женщинами?
Рядом никого не было, потому что по моему знаку все отошли на несколько шагов, а перевязывать раненых я уже закончил. Сержант помолчал, и наконец, выдавил из себя:
— Да!
— Понятно. И как давно?
— Сразу после ранения.
— Ожог и… — я посмотрел на него, ожидая продолжения.
— Контузия.
— Ясно. И поэтому немотивированная жестокость, которой раньше не было? Особенно это касается женщин.
— Дааааа! Они смеются надо мной!
— И ты им мстишь, — укоризненно покачал головой я, — и мстя твоя страшна. А лечиться не пробовал?
— Это дорого.
— Понятно. Ровно половина твоей проблемы прочно засела в твоей же собственной голове, а другая неплохо лечится медикаментозно. Но здесь тебе действительно никто не поможет. Надо ехать в Европу и ложиться в лучшую урологическую клинику. А это очень большие деньги. Что же, я смогу помочь тебе. Но скажи: зачем мне безбашенный бандит?