Мамба в Сомали: Чёрный переворот
Шрифт:
На другой чаше весов фараховых сомнений стоял Бинго. Человек, который вытянул его из грязи и не дал пропасть в тюрьме. Наставник, который тянул его, Фараха, за собой, дал ему работу, смысл жизни, веру, наконец, хоть и в духов Африки. Он же чуть ли не заставил его жениться. Без Бинго ничего этого не было бы! Что ему делать?
«Вот что мне, ..ять, делать?» – выругался про себя Фарах подслушанным у Мамбы ругательством.
– Кто звонил, любимый? – перебила ход его мыслей Адель.
– Звонил твой папа, – Фарах обнял жену.
– Папа?!
– Да, он назначен главой правительства
– Я так рада, так рада! – воскликнула Адель, едва ли не подпрыгивая от восторга, и захлопала в ладоши. Наверное, если бы не её положение, она пустилась бы в пляс. – Теперь ты сможешь ещё больше развернуться! Мы станем самым крупным предприятием по выпуску лекарств на всём континенте! Иииии… – многозначительно протянула она, чуть прищурившись, – и всем этим ты станешь обязан именно мне. Ведь мой отец – глава Эфиопии!
Её глаза блеснули гордостью и торжеством. Однако на какой-то еле уловимый миг в них промелькнула не только гордость, но и желание подчинить себе мужа, заставить слушаться лишь её. Если рассудить: кто он сейчас? Всего лишь богатый человек. А её отец – царь! Захочет, лишит его всего и оставит нищенствовать. Или оставит всё как есть, но тогда уж ни слова против она не допустит!
Фарах никогда не был дураком. А за много лет общения с Мамбой научился неплохо разбираться в людях. Пусть не так хорошо, как это получалось у его друга, но всё же научился. И в глазах женщины он прочитал то, о чём промолчали её уста.
– Да, конечно, – пробормотал он. – Твой отец теперь почти всемогущ и может сильно помочь нам.
– Совсем скоро ты станешь единственным владельцем фабрики! – Адель едва не потирала руки от предвкушения. – Фарах, надо будет оформить долю твоего безумного Бинго на меня. Ведь она станет ничейной? Выходит, следует переоформить её на другого человека, – и женщина ткнулась в него твёрдым животом, – то есть на твою любимую жену.
– Но он жив, просто исчез куда-то!
– Подождём, время всё расставит на свои места. Но мне кажется, вряд ли он здесь появится, даже если останется в живых. Пойдём обедать, кухарка приготовила очень вкусную еду. Тебе надо обязательно отведать её, а то ты так сильно похудел в своей лаборатории.
– Да-да, пойдём, – в глубокой задумчивости ответил он.
Промаявшись в раздумьях весь день, Фарах всё же принял решение и ближе к вечеру поехал в лабораторию. Там он подошёл к телефону и набрал номер Мамбы. Телефонная трубка исправно выдавала протяжные гудки, но трубку никто не брал. Огорчившись, Фарах нажал на рычаги и вернул трубку на место. Он какое-то время пытался занять себя работой, но так и не смог: его мозг лихорадочно искал варианты выхода из создавшейся ситуации. Надо срочно предупредить друга, что над ним нависла угроза от Негусси.
Искренне надеясь на то, что разборки между тестем и Мамбой никак не коснутся его жены и будущих детей, Фарах должен убедить друга бежать. По крайней мере, скрыться на первое время, а дальше будет видно. О том, что Фараху, по сути, ничего и не принадлежало, знали лишь он и Мамба.
Тут
Вообще, связаться с партнёром было довольно проблематично. Просто обычно он звонил или приходил сам. Телефон Мамба, конечно же, оставил, но скорее всего, тот принадлежал не ему. И в этом он весь: загадки, тайны, недомолвки. К концу дня Фарах отыскал номер союза ветеранов и, наконец, дозвонился.
– Могу я услышать полковника Бинго?
– Нет, его сейчас здесь нет.
– А когда будет?
– Неизвестно, мы не знаем где он.
– Если он выйдет на связь или появится, передайте ему, что звонил Фарах и просил срочно позвонить в лабораторию. Не домой, – на всякий случай делая акцент на этой информации, уточнил он, – а именно в лабораторию. Я буду на связи каждый день с утра до самого вечера в течении недели.
– Хорошо, передадим.
– Спасибо.
Фарах с облегчением положил трубку на рычаги телефон. Ему остаётся только ждать. Ну что ж, он всегда ждал, подождёт и сейчас.
***
О звонке Фараха, как это часто бывает, я узнал чисто случайно. И сразу догадался, что к чему. Набрав на следующий день номер лаборатории, я довольно долго слушал гудки, пока, наконец, к телефону не подошёл виновник торжества.
– Алё? – строго проговорил Фарах.
– Это Мамба.
Голос на том конце провода сразу переменился, мгновенно растеряв всякую деловитость и став по-настоящему озабоченным:
– Мамба, у тебя огромные неприятности! Тебе нужно на время скрыться, тебе грозит опасность!
– От тестя узнал?
– Да.
– Я тебя понял. Меня не ищи, я тебя сам найду, и не беспокойся, Мамба тебя понял, Мамба будет знать, Мамба будет думать, как воевать. Бывай! – и нажал на отбой.
– Ну, и слава Змееголовому! – облегчённо выдохнул Фарах, услышав короткие прерывистые гудки. С чувством отлично выполненного долга он тоже положил трубку и принялся дальше заниматься текущими делами.
Я же задумался о собственной судьбе. Надо что-то решать! И решать как можно быстрее. Вот дался я этому Негусси! Словно кость поперёк горла. Всё о семейке своей печётся. Нет, чтобы о России, тьфу, об Эфиопии думать, а он всё денежки ищет, где срубить. Да уж…
– Негаша ко мне, – бросил я вестовому эфиопу, шагая в свой кабинет.
Его искали минут тридцать, и ему, видимо, пришлось откуда-то ехать, чтобы увидеться со мной.
– Абале, сколько у нас людей сейчас?
– Здесь, в столице, всего триста, ещё пятьсот вместе с афганцами выехали с базы и прибудут где-то через неделю.
– Понятно. Я Саиду отправил телеграмму с указанием набрать больше тысячи бойцов, их надо будет встретить.
– Встретим, я распоряжусь.
– Хорошо. Тех, кто приедет из полевого лагеря, разместить максимум в дне езды от столицы, желательно в какой-нибудь деревне. Бойцов обеспечить всем необходимым. Продовольствие выдай из такого расчёта, чтоб не только им было что жрать, но и местным перепало. Проследи, чтобы наши никого не грабили. Организуй всё через своих, но предупреди: если что не так, я их духам скормлю.