Мамба в Сомали: Чорный переворот
Шрифт:
— Я над этим думаю.
— Желательно укрепить свои позиции танками и бронетехникой. Их расположить где-нибудь в окрестностях, но недалеко от города. И собрать отборных, преданных… — Якоб многозначительно посмотрел на своего подопечного, — и главное: готовых пойти на всё бойцов.
— Сколько?
— До роты. Больше не надо, а то слишком заметно будет. Вооружение может быть самое разнообразное, — цитировал по памяти слова Рональда, Якоб. — Лучше тяжёлое: гранатомёты, крупнокалиберные пулемёты и прочее.
— Я понимаю, работа идёт, скоро
— Это ещё не вся помощь, но пока, что есть. Скажи, ещё похожие группировки существуют?
— Да, есть парочка. Одну возглавляет начальник Генштаба, другую пока не ясно кто, но слухи о ней ходят упорные.
— Мне нужна информация о них. Сообщи, как только всё узнаешь. Я подумаю, что можно сделать ещё.
— Без проблем, — ответил генерал и попрощавшись, ушёл.
Глава 3 Любовь, похожая на сон
Проводив Саида, я пробирался по Аддис-Абебе и неожиданно для самого себя пришёл к выводу: количество организованных блокпостов значительно уменьшилось. Значит, либо поиски убийцы Мариама уже прекратили, так и не выйдя на мой след, либо все оттягивают свои силы из столицы, готовясь вступить в открытое противостояние.
И я срочно засобирался к Любови Неясыть. Правда, перед этим заскочил в общество ветеранов, где на всякий случай вооружился, и уже оттуда рванул к доктору в госпиталь, где всё ещё дежурили мои люди.
Доехал до него беспрепятственно. Пройдя контроль на входе, стал разыскивать пока ещё не свою женщину. Нашёл я её в кабинете, где Любовь осуществляла приём, и сел в коридоре, терпеливо дожидаясь своей очереди.
— После меня не занимать! — гаркнул я на очередного больного. А трое моих людей вежливо попросили парня отложить посещение врача на следующий день. Остальные желающие подлечиться отправлялись сразу и без всяких разговоров.
Наконец, подошла моя очередь. Пропустив выходящего, я толкнул дверь, и смело вошёл в кабинет, поймав на себе удивлённый взгляд Любови Неясыть.
— Здравствуйте. Давно с вами не виделись!
Люба посмотрела на полковника Бинго, и её сердце ёкнуло. Она каким-то шестым чувством или женским чутьём догадалась: кто был тот незнакомец, который искал её все те дни, что она пропадала у постели больного мальчика.
Приятное тепло разлилось внутри груди. Как же славно ощущать себя нужной кому-то! И не в профессиональном плане, а так, чисто по-человечески. В душе женщины затеплился слабый огонёк надежды
Она вдруг почувствовала необъяснимую нежность к этому, в сущности, постороннему для неё человеку. И чувство признательности, но… Но какие бы приятные эмоции не вызывал чёрный полковник, что-то мешало ей признаться себе в том, что Дед Бинго ей нравится. Гордость? Страх ошибиться в очередной раз? А может, это интуиция?! Женщина часто думает не головой, а сердцем. И именно сердце подсказывает, кто
Любе оставалось сделать всего лишь один шажок для того, чтобы она по-настоящему полюбила. Маа-а-аленький такой шажок! Но она никак не могла отважиться на него, надеясь, что первый шаг Бинго сделает сам. И вот тогда она очертя голову кинется в чёрный омут с головой! Ведь полковник ей безусловно нравился.
— Здравствуйте, — проговорила доктор, мило порозовев при этом от смущения. — Нехорошо получилось. Я лечила маленького мальчика, сына министра, поэтому и пропала на целые сутки. Просто министр забыл сказать об этом начальнику госпиталя. А это вы меня искали?
— Да, а вам кто сказал?
— Начальник госпиталя.
— Понятно, мне вас сильно не хватало, и я предполагал худшее.
— Как видите: я жива и здорова! Все ваши опасения оказались напрасными.
— Вам повезло, Любовь.
Женщина немного нахмурилась от такой фамильярности, но всё же не стала включать буку. Уж подобную малость, как обращение просто по имени, она вполне могла простить этому человеку.
— Да что со мной могло случиться? — отмахнулась она. — Я врач. Никто бы не посмел меня обидеть.
— Уверены? Вы не в Союзе, а в Африке! — меня даже возмутила её наивность. — Могли обманом увезти в саванну или переправить в Судан… и поминай, как звали! Но вам повезло, и вот вы снова рядом со мной. Однако обстановка в Аддис-Абебе накаляется, и никто не знает, какие события нас ждут. Я бы вам советовал готовиться к эвакуации. Борьба за власть — очень страшная борьба. И жалеть тут никто никого не станет.
— Я врач, — повторила женщина, гордо вздёрнув подбородок. — И не рядовой терапевт! При необходимости могу ассистировать хирургу. Меня не тронут, ведь я нужна всем.
«Врач, не врач — уносись отсюда вскачь! Что за тупая блажь?», — довольно грубо подумал я, сильно разозлившись.
— Вы хотите, чтобы вас расстреляли вместе с ранеными, да ещё и изнасиловали перед этим?
— Что вы такое говорите, это просто невозможно! Я советская подданная, они не посмеют!
Я устало опустил голову. Ну вот что за дурёха?! Устал я с ней спорить, придётся контролировать ситуацию самому. Но говорить ничего не стал, лишь укоризненно покачал головой. Она, видимо, всё же поняла, что всё очень серьёзно, и робко спросила:
— А что вы имели в виду, говоря о обстановке? Какие события нас ждут?
— Война, — кратко резюмировал я.
— Война? — в зелёных омутах глаз мелькнуло непонимание: война здесь и не прекращалась!
— Гражданская война, — решил я уточнить. — Самая, что ни на есть страшная Гражданская война. Вы же тоже через это прошли?
— Да, но наша война была во имя справедливости. Рабочие и крестьяне боролись против царизма, буржуев, капиталистов и их белых приспешников, против угнетения и за свою свободу! — горячо возразила Люба. — И они победили, потому что у них была идея! Мир во всём мире. Свобода, равенство и братство!