Мамочка в подарок
Шрифт:
Их искали долго и тщательно, но найти хоть одну ниточку, ведущую к давно служившему у них гувернеру, не удалось. А отец не торопился. Он еще долго служил в обворованной семье, храня бумаги как зеницу ока. А дальше все было просто до слез. Он нашел обделенную родовую ветвь и предложил сделку: бумаги, подтверждающие наследство, в обмен на мезальянс. Их наследник должен был взять в жены девушку без рода и племени. А кто бы отказался на их месте?
Тогда стало ясно, что обучали меня не просто так, а к браку, в котором я — дареный конь. И лишь мое безупречное воспитание позволило
После смерти отца все изменилось — теперь я сама могла решить, что делать дальше. Бумаги я отдала легко, ничего не потребовав взамен. И только потом поняла, как просчиталась. Дом, в котором мы жили последнее время, был одной из уступок, посаженной на крючок семьи. Его отобрали без угрызений совести и выставили меня на улицу. Я осталась совсем одна в огромном, недружелюбном мире. Без крыши над головой, без средств к существованию, без друзей и близких. Только тогда я в полной мере осознала, что не просто одна, а одинока в самом глобальном смысле.
Единственное мое ценное имущество — это знания, которыми так тщательно пичкал меня отец, но без рекомендаций и знакомств эти знания были совершенно не востребованы.
Выйти замуж? Тут капитан попал в точку, вот только кому нужна бездомная бесприданница? И как бы я не хотела тихой семейной жизни, мне не представилось и шанса получить ее. Дети? Да, очень хотела, только без первого второго быть не может. С каждым прошедшим годом вероятность обрести свою семью становилась все более призрачной. А я, как любая другая женщина, имею свои мечты. Печально, что им, возможно, никогда не суждено сбыться.
Не снимая платья, я забралась в постель и, укрывшись по самое горло одеялом, принялась за самое неблагодарное и постыдное дело — жалеть себя. Слезинки, скатываясь по лицу, капали на подушку, платье казалось тесным и колючим, комната — холодной и сырой. Дом спал, а я так и не смогла сомкнуть уставших глаз.
Утро выдалось тяжелым. И меня не столько мучила усталость и разбитость, сколько страх, что капитан повторит свой вопрос. Не хочу посвящать кого — либо в свои трудности и страхи. Зачем? Чтобы пожалели? Посочувствовали? А может, обвинили?
В коридор выходила, внимательно оглядываясь. Глупо, но иррациональный страх, что капитан затаился в ожидании и ждет, когда я покину свое убежище, был сильнее разумного начала. Убедившись, что проход свободен, я позволила себе немного расслабиться.
Классная комната оказалась пуста. Видимо, дети решили, что вчерашняя поблажка — не исключение из правил, а полноценные каникулы. Ну и пусть. Если их отец не против, то и мне нечего возразить. Осталось лишь решить, чем заняться самой. Так как выбор был невелик, то решила воплотить в жизнь вчерашний план, отправилась за парочкой интересных книг и хотела спрятаться в комнате до самого вечера.
Слегка приоткрытая дверь дала возможность заглянуть в комнату и убедиться, что сегодня я не помешаю семейной идиллии. Этим
Я уже была намерена покинуть библиотеку, когда дверь распахнулась.
— Нет, Софи! — голос капитана был негромким, но недовольство в нем было явным.
— Логан, будь благоразумен, — леди Холидей была либо слишком упряма, либо совершенно неблагоразумна. — Кто-то же должен позаботиться о приличиях.
— И при чем здесь приличия? — раздался усталый вздох и скрип ножек кресла по паркету.
— Ты месяцами в море, дети предоставлены сами себе, в будущем это может пагубно сказаться на репутации твоей дочери.
— Очень хорошо, что ты затронула эту тему, мне было бы крайне интересно узнать, как так вышло, что мои дети оказались предоставлены сами себе? — тон вопроса заставил бы насторожиться любого, но видимо, леди Холлидей, как и прежде, была погружена в свои проблемы настолько глубоко, что мало реагировала на внешние угрозы. А то, что это угроза, у меня сомнений не осталось.
— А чего ты хотел? У меня своя жизнь и я не могу быть привязанной к твоим отпрыскам, пока ты сам бороздишь морские просторы, — обида была непритворной, и если бы мне не приходилось иметь дело с этой женщиной ранее, то возможно, я бы даже поверила.
Наступила гнетущая тишина.
— Тебе нечего на это сказать?
— Почему же? — голос капитана стал тише, но несколько скрипучее. — Есть и очень много, но не буду говорить.
Шуршание юбок и перестук каблуков подсказал, что Софи приблизилась к столу. Потом последовал тяжелый вздох, и следующая фраза прозвучала гораздо спокойней:
— Логан… я знаю, что именно ты содержишь всю нашу семью, и я действительно благодарна, но…
— Софи, хватит, — оборвал ее Олбани.
— Логан! — не отступалась леди Холлидей. — Кто-то же должен тебе это сказать.
— Что сказать? — с неприкрытым раздражением спросил капитан.
— Тебе давно пора жениться!
Я до этого мгновения даже не подозревала, что в библиотеке бывают сквозняки. Но сейчас отчетливо почувствовала озноб и ледяное прикосновение воздуха к коже. Меня не должно было быть здесь, я не должна была всего этого слышать. Смущение и что-то похожее на раздражение зашевелилось в душе.
— Ты не оригинальна. Каждый мой приезд ты превращаешь в смотрины. Я не намерен больше терпеть.
— А как же дети? Им нужна мать, хочешь ты того или нет, — судя по тону, леди Холлидей считала, что последнее слово останется за ней.
— А с чего ты взяла, что твои кандидатки справятся с этой ролью?
— Мисс Дьюи, например, совсем не против наличия у тебя детей.
— А, так есть еще и те, кто против?! — насмешку Олбани даже не скрывал.
— Не ерничай. По большому счету, ты можешь выбрать любую, все равно Виктор скоро уедет на учебу, а Санни достаточно взрослая, чтобы определить ее в школу для благородных девиц.