Man and Boy, или История с продолжением
Шрифт:
Но еще оставался Пэт. Я понимал: отец любит внука больше всего на свете. Ощущение было такое, что Пэт — единственный настоящий подарок ему от меня.
Отец захотел сесть. Я нажал на маленькую металлическую коробочку, которая управляла его кроватью, и она зажужжала в тишине палаты, пока изголовье поднималось. Он наклонился вперед и держался за меня, а я подкладывал ему под спину подушку, и его небритое лицо терлось о мою щеку.
Привычные запахи «Олд Спайс» и «Олд Холборн» улетучились, их заменили больничные запахи, запахи болезни
Мне по-прежнему было странно, что ему нужна физическая помощь. Тот неоспоримый факт, что мой отец сильный, играл такую важную роль в моем детстве и юности, что теперь, когда эта сила ушла, мне казалось, что настал конец света, — как будто какой-то неизменный закон природы был бесцеремонно опровергнут.
И я впервые осознал, что я люблю его не за его силу.
Я всегда полагал, что именно из-за своей прочности — прочности старого мира, подтвержденной его медалью и воплощенной в ней, — он и стал моим героем.
Теперь, когда я помогал ему глотнуть воды или сесть на больничной кровати, я понял, что люблю его за то же, за что его любили моя мать и мой сын.
За его мягкость, за сострадание и за смелость, которая не имела никакого отношения к его физической силе.
— Не говори ничего маме, но я думаю, что уже не вернусь домой.
— Ну зачем ты так, папа?
— Я не вернусь. Я это чувствую. И я хотел бы увидеть Пэта.
Он не сказал «в последний раз». Это было необязательно. Кроме того, есть вещи слишком болезненные, чтобы произносить их вслух. Но я понял, что он имеет в виду.
— Если ты не возражаешь, — добавил он. — Если ты считаешь, что его это не слишком сильно расстроит. Ты решай. Ты же его отец.
— Я приведу его с собой в следующий раз. А теперь попытайся немножко поспать, папа.
— Я не устал.
— Просто пусть глаза отдохнут.
Пэт вышел из школы с темноволосым мальчиком, размахивавшим потертой коробкой для завтраков с изображением Годзиллы на крышке.
— Хочешь посмотреть «Звездные войны» у меня дома? — предложил ему Пэт.
— А телик широкоэкранный или обычный? — спросил мальчик.
— Широкоэкранный.
— Тогда хочу.
— Можно, пап?
Я высматривал в шумной смеющейся орде одно знакомое лицо, которое обязательно будет самым серьезным и спокойным. Я искал маленькую кареглазую девочку с коробкой для бутербродов «Покахонтас». Но ее нигде не было видно.
— Где Пегги? — спросил я.
— Пегги сегодня не пришла, — ответил Пэт. — Можно, Чарли пойдет с нами?
Пегги не пришла? Я посмотрел на Чарли сверху вниз. Он же посмотрел на меня снизу вверх.
— Я не против, — сказал я. — Но нужно сначала договориться с мамой Чарли.
Пэт и Чарли радостно закричали, смеясь и толкая друг друга. Острый угол коробки с Годзиллой больно ударил меня по коленке.
Я уже начал скучать по Пегги.
Когда
— Вот уж кого никак не ждал!
— Я пришла извиниться.
Посторонившись, я впустил ее в дом.
Пэт и Чарли, сидя на диване в гостиной, спорили о «Звездных войнах»: Чарли хотел перемотать все любовные сцены и размышления и перейти сразу к сражениям. Пэт, педант, хотел смотреть фильм с начала до конца. Салли заглянула к ним, чтобы поздороваться с Пэтом, и мы с ней прошли в кухню.
— Я подумала, — начала она, — и поняла, что это было очень глупо с моей стороны — пускать сюда друзей Стива.
— Лучше бы ты подумала об этом тогда, прежде чем пускать их.
— Понимаю, — ответила она и виновато уставилась на меня из-за занавески своих волос. — Прости, я просто была… уж не знаю, как это назвать… так счастлива снова его увидеть!
— Ну, это я могу понять, — съязвил я. — У меня просто сердце останавливается всякий раз, когда я вижу Стива.
— Он тебе не нравится, — обиделась Салли. — Ты просто издеваешься надо мной.
— В любом случае, как у вас дела? У тебя со Стивом, я имею в виду.
— Все кончено, — ответила она, и, когда ее глаза наполнились слезами, мне вдруг стало невероятно жаль эту болезненно застенчивую девочку. — Он снова бросил меня. Как только добился того, чего хотел.
— Извини, — сказал я. — Ты права, Стив не мой любимчик. Мне жаль, что он тебе нравится. Сколько тебе сейчас? Пятнадцать?
— Шестнадцать.
— Ты встретишь кого-нибудь другого. Я не собираюсь говорить тебе, что в твоем возрасте еще не знают, что такое любовь, — вряд ли это правда. Но ты обязательно встретишь кого-нибудь другого. Я тебе обещаю.
Все в порядке, — сказала Салли, шмыгнув носом. Я протянул ей кусок бумажного полотенца, и она громко высморкалась в него. — Неважно. Я просто хотела извиниться за ту ночь. И сказать тебе, что, если ты разрешишь мне снова сидеть с Пэтом, такое больше не повторится.
Я с опаской посмотрел на нее, хотя лишние несколько часов помощи мне не повредили бы. Старая, налаженная система неожиданно рухнула: отец лежал в больнице, мама постоянно находилась возле него. А Сид ушла от меня вместе со своей Бианкой. Теперь мне частенько не с кем было оставить Пэта.
— Годится, — кивнул я. — Няня нам всегда нужна.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Салли. — А мне нужны деньги.
— Ты все еще живешь с Тленном?
— Да. Но я… как бы это лучше выразиться… в общем, беременна.
— О господи, Салли! Это ребенок Стива?
— У меня больше никого не было.
— И что говорит Стив по поводу того, что он станет папой?
— Он не слишком рад. Он сказал: «Потрахались и достаточно». Остальное как будто его не касается. Короче, он настаивает на том, чтобы я избавилась от ребенка.