Манагер [СИ]
Шрифт:
Лёжа на своей убогой лежанке на третьем этаже, под самой крышей, я размышлял обо всём, что со мной произошло, и пока не находил в своих действиях ошибки — всё было сделано правильно — я жив, здоров, ну а дальше посмотрим.
Кое-что мне казалось странным: я очень легко залез на своё место на полке, а эта демонстрация с бревном, которое я поднял — как-то я очень легко его поднял, даже для моей недюжинной силы. Мозг напряжённо поработал, и выдал результат — сила тяжести на этой планете была минимум на сорок процентов меньше, чем на Земле! Поэтому я двигался тут быстрее, и был сильнее аборигенов. Кстати — я не видел у них ни одного толстого человека — возможно или генотип у них был такой, или
Итак: я, по меркам туземцев, силён как медведь, и очень выгодное приобретение. Есть ли шанс у меня выбраться из этих казарм, стать свободным, подняться наверх по социальной лестнице этого общества? Да кто знает...может они как-то выкупаются, или же временно отрабатывают, да мало ли какие существуют у них законы — узнаю язык, сам всё точно выясню.
Незаметно я уснул, и когда услышал сквозь сон звонкие удары — как будто кто-то бил в тамтам, или что-то подобное, то решил, что слышу передачу из телевизора. Затем я опомнился — какой телевизор? Жёсткие нары, колючий, видимо, наполненный соломой тюфяк, духота под потолком — я в чёртовом чужом мире!
Меня кто-то дёрнул за ногу — спускайся, мол! Я спрыгнул вниз, едва не подвернув ногу — чёртова неуклюжесть! — и увидел, что в казарму втягиваются толпы узников — разного возраста, разной комплекции, с зубами и без зубов, со шрамами и без, чёрные и русые, седые и рыжие — кого только не было...не было только такого придурка, как я — это было сразу видно по тому, как воззрились на меня большинство из вошедших. Впрочем — это мне показалось, что большинство, основной массе пришедших с работы плевать было, что в бараке добавился какой-то толстый белый коротышка, но части народа хотелось зрелищ и развлечений, и они их получили.
Обступив меня, мужчины щипали, трогали, дёргали за остатки волос, хватали за нос, пока я не разозлился и не крикнул:
— Пошли отсюда, уроды!
Это ещё больше развеселило окружающих и они начали веселиться более откровенно — один задрал мне повязку сзади и погладил зад с ужимками, откровенно изображая свои гнусные намерения. Этого я не выдержал, схватил ублюдка и оттолкнул его от себя. Он пролетел метра два по воздуху и ударился головой о столб, поддерживающий крышу барака, там и остался лежать, как куча тряпья.
«Что-то я не рассчитал — хлипковаты они тут!» — запоздало подумал я — «А ведь все выше меня, на голову! Сила тяжести, да, что же ещё. По ходу дела я попал...».
Толпа взирала на меня с неодобрением и угрозой, придвигаясь всё ближе и ближе — может я какого-то их авторитета зашиб? Ну а я откуда знаю, авторитет или не авторитет? Нехрена было меня за задницу хватать, что я им, баба, что ли?
Начались выкрики, потом на меня бросились сразу трое — один ударил в лицо, другие повисли на спине, пытаясь завалить на пол — да хренушки вам, доходяги! Я заревел аки медведь, схватил одного из повисших и метнул его следом за угасшим первым придурком, потом второго, а третий, который бил меня в лицо, неосмотрительно оказался в пределах досягаемости моих загребущих манагерских рук и за то поплатился — любишь бить в лицо? На! — я зажал его голову в подмышку и долбал кулаком в нос, в глаз, в губы — в общем, куда попало, пока тот не залился кровью и не обмяк у меня в руках.
С удовлетворением я отметил, что кровь у них тоже красная — почему-то, подсознательно, я ожидал, что кровь окажется голубой или зелёной — ну, инопланетяне же. Вот теперь мне пришлось совсем туго — толпа, человек двадцать, взревев бросилась на меня, видимо горя желанием отомстить за поругание
Это торжество плоти прервал наряд охранников, обходящий казармы — послышались тонкие пронзительные свистки дудок, набежала куча солдат и палками, древками копий, мечами, бьющими плоской стороной, разогнали толпу.
На полу остались только покалеченные мной агрессоры, да я, залитый кровью, ободранный, искусанный и избитый. Сознания я не потерял, а после лёгкого осмотра обнаружил, что повреждения, нанесённые моему телу не очень велики — не больше, чем в обычной мальчишеской земной драке. Усмехнулся — всё-таки, как классический попаданец, имею преимущество перед аборигенами — ну не маг я, и не спецназер, но силы и крепости плоти мне не занимать.
Заметив мою ухмылку, старший наряда со всей дури врезал мне палкой по спине так, что я сразу забыл про своё великое преимущество над диким народом и завопил диким голосом — АААА! Честно говоря, это было ужасно больно!
Старший, не обращая внимания на мои вопли, стал расспрашивать дежурных барака, что здесь произошло, потом осмотрел лежащих — первый, зашибленный мной охальник, так и лежал с открытыми глазами возле столба — похоже он свернул себе шею при ударе о столб. Старший отдал распоряжения — раненых подхватили и понесли из барака, а меня пинками погнали вперёд, через всё поле лагеря, опять — к командному пункту.
Недовольный начальник лагеря вышел из своего помещения, жуя на ходу кусок мяса — похоже я оторвал его от обеда, и это совсем не добавляло ему хорошего настроения. Он выслушал объяснения, угрожающе взглянул на меня, прищурился и что-то коротко выкрикнул, тут же повернувшись и забыв о моём существовании — если сравнить бифштекс и толстого белого увальня по степени важности — конечно, приоритет за бифштексом, в соотношении один к пяти миллионам.
Меня повели к помосту, возле которого были разложены совсем неприятные на вид предметы — кнуты, плётки, палки. Я понял — сейчас будет очень больно и несправедливо — я же не нападал на этих уродов! Я не приставал к ним, не издевался, почему я должен получить наказание? Этот тип сломал себе шею — и что? Это же случайность! Но нет в мире справедливости — это подтвердил один из охранников, разведя руками и произнеся длинную фразу — видимо, что-то вроде — мы ни при чём, это начальник велел!
Длинная скамья, на которой, вероятно, можно было наказывать сразу по нескольку человек, покрыта засохшей кровью, пахнущей сладким тленом, лежать на ней было страшно так, что я чуть не описался, но сдержался — не пристало земному человеку проявлять слабость перед гнусными дикарями! Эта мысль вылетела у меня с первым ударом кнута — я визжал, орал, мочился под себя, блевал, заливался кровью, и, наконец, благословенная тьма накрыла меня спасительным покровом.
Очнулся я в темноте, в неизвестном месте — первое же движение причинило мне такую боль, что в голове заплясали красные искры — что там было на месте моей спины, я не знал, но подозревал, что ничего хорошего там не было. Хуже того — если судить по тому, что я знал о тропических странах, жить мне оставалось максимум неделю — пока бактерии, попавшие в мои открытые раны, не сделают окончательно своё гнусное дело и не сожрут мой организм изнутри. В тропиках любая царапина может привести к к фатальному результату, а тут превращённая в отбивную, исполосованная до мяса спина.