Манаус
Шрифт:
– Он никогда этого не сделает.
– Ну, тогда тебе только и остается, что свыкнуться с этой мыслью.
И Сьерра отвернулся, давая понять, что разговор окончен, а в это самое время из лодок выгрузили целую армию закованных в цепи индейцев.
На вопрос Жоао, что это за люди такие, «Аргентинец» ответил: «аука» – индейцы, обитающие на правом берегу реки Напо, на территории Эквадора и что он перекупил их у Араньи – перуанского каучукового барона – кто, в свою очередь, поймали их во время одной из своих «раззиас» (нападение на индейские поселения). Были они физически сильными и выносливыми, с работой справлялись, но отличались непокорным нравом и очень часто убегали, а потому Аранья, чьи плантации располагались
Жоао вовсе не пришлась по душе идея следить за толпой индейцев только и мечтающих о том, чтобы сбежать побыстрее, у него и без них было предостаточно забот и «Аргентинец» попытался успокоить его, объяснив, что оставит здесь еще шестерых белых охранников, приехавших вместе с ним. Пришло время расширить территорию, где собирали смолу, вглубь сельвы, поскольку теперешние каучуковые плантации вдоль Курикуриари перестали приносить требуемое количество каучука, и нужно было увеличить количество концессий на его добычу, если Сьерра хотел оставаться одним из «пяти великих» – крупнейших владельцев каучуковых плантаций в Манаусе, а для Кармело Сьерра этот титул всегда был самым важным, самым ценным из того, что он когда-либо имел и, чтобы не потерять его, он готов был пожертвовать сотнями человеческих жизней.
Сьерра, «Аргентинец», был одним из так называемых «основателей Манауса».
С помощью каучука им удалось превратить забытую Богом деревушку, состоявшую из пригоршни грязных хижин затерянных в глубине джунглей, в один из самых богатых городов мира. В тот день, когда Чарльз Гудьир обнаружил, что, нагревая смолу от деревьев породы «Hevea Brasiliensis» соединенной с серой, получается каучук – продукт с необыкновенными свойствами – он и не подозревал, что тем самым обрек миллионы невинных существ на ужасные мучения. «Hevea Brasiliensis» произрастает лишь в определенных регионах Южно-американского континента, в особенности в бассейне реки Амазонка, где, ко всему прочему, не растет группами, образуя леса, а отдельными экземплярами, затерянными в глубине сельвы, спрятанными в непроходимых и диких джунглях.
Чтобы добыть этот сок и превратить его в каучук, ценившийся чуть ли не на вес золота, требовалась почти целая армия работников, которые тем только и были заняты, что ходили по джунглям, надрезали кору деревьев, спустя некоторое время возвращались к этим деревьям, чтобы забрать накопившийся латекс, потом готовили из него сам каучук и отправляли на фактории, откуда далее, по реке, его везли в Манаус, а уж затем он отправлялся по всему миру.
Поначалу такое положение дел, заключавшемся в том, что нужно ходить-бродить по лесу, выискивая деревья, привлекло огромное количество самых разнообразных авантюристов, надеявшихся разбогатеть по-быстрому на продаже шаров из каучука. Но и технический прогресс не замедлялся и интерес к этому веществу постоянно рос, и, соответственно, расширялась торговля, и, конечно же, появились те, кто решил любой ценой монополизировать все производство каучука. Им удалось заполучить от Правительства концессии на территории в джунглях настолько изолированные и удаленные, что некоторые не были даже помечены на картах, и тем более в тех местах никогда не ступала нога белого человека. И чтобы начать разработку каучука, требовалась рабочая сила, которую никаким образом не удавалось заполучить. Немного нашлось отчаянных смельчаков, кто ради чужой наживы готов был отправиться в эту зеленую пустыню, навстречу невероятным опасностям, кто готов был сражаться с племенами дикарей, сплавляться по рекам со стремительными порогами, где на каждом шагу подстерегали бесчисленные ядовитые змеи, где можно было погибнуть от лап ягуара или умирать медленно и
Редко кто из сборщиков каучука протягивал боле пяти лет на этой работе, а уж количество трупов, усеявших самые отдаленные уголки джунглей, насчитывало многие тысячи. Поэтому те, кто все-таки решался идти в сельву, хотели получить дополнительное вознаграждение за все те риски, что, само собой, делало это бизнес менее прибыльным, чем того хотелось хозяевам Манауса.
Логично было предположить, что первым, кто привлек их внимание в качестве дешевой рабочей силы, оказалось местное население – индейцы, прекрасно знавшие те места, прекрасно знавшие сельву и те опасности, что могут подстерегать там человека.
Но очень скоро они обнаружили, что им нечего было предложить индейцам взамен самого дорого, что у них было: их свободы.
И это понятие «свобода» (свобода любой ценой), возможно, стало самым главным препятствием, когда «люди цивилизованные» принялись подгонять обитателей тех лесов под правила и стандарты собственного мира.
Для индейцев любая работа представлялась неприемлемым злом, когда из-за нее ограничивалась их свобода. Они могли часами строить хижину или рубить дерево, но делали это всегда по желанию и при наличии интереса. Однако стоило им заскучать или устать, то они сразу же ложились спать или если у них вдруг возникало желание порыбачить, они немедленно, не задумываясь о последствиях и об ответственности за невыполненную работу, оставляли ту самую работу недоделанной даже наполовину.
Это понятие «ответственности» было непостижимым для большинства амазонских племен, кто отвергал любую ответственность даже в качестве отца, мужа или члена того общества, где они жили.
А уж говорить о какой-нибудь ответственности при сборе каучука на службе у какого-то белого человека, так об этом и вовсе речь не шла.
И как следствие этого – видя, что никак не получается убедить их работать, владельцы плантаций решили заставить это делать, совершая набеги на индейские деревни с одной лишь целью – захватить и мужчин, и женщин, и даже детей.
Достоверно известно, что братья Аранья – владельцы каучуковых плантаций в Перу, чтобы удержать «дикарей» на плантациях, чтобы они не убегали в лес, держали в качестве заложников их детей, и когда индеец не возвращался из джунглей с нужным количеством смолы, в этот день ребенку отрезали руку. На следующий день вторую руку, позже отрубали ноги, и так продолжалось, пока несчастного не разрубали на куски.
Так или иначе, но сотни тысяч местных индейцев были уничтожены, и из пяти миллионов человек, обитавших на берегах «Великой Реки» в те времена, когда через эти места проходил отряд Франциско де Орельяна в 1500 год, осталось не более полумиллиона, спустя четыре столетия.
Когда-то такие многочисленные и могущественные племена, как «Пасеас-Новос», «Каиганг», «Ксавантес», «Кренкорес» или «Урубу» были практически истреблены в период каучуковой лихорадки, а другие племена, как, например, «Аука», ушли вглубь лесов и отстали в своем развитии на сотни лет.
Современной цивилизации потребуется ни одно столетие, чтобы восстановить хотя бы малую часть того, что было потеряно за те ужасные годы, когда обыкновенное смолистое дерево превратилось в настоящего палача целой расы.
Смертность среди индейцев оказалась настолько высокой, что очень скоро хозяева Манауса пришли к простому пониманию, что белый раб будет более выносливым и послушным, чем десять индейцев.
Но добыть белых рабов было делом весьма проблематичным, и потому прибегали к разного рода хитростям. Первая из таких уловок – это пообещать работнику самые выгодные и комфортные условия работы и жилья на один-два года, особенно тем, кто живет далеко, привезти их на плантации и оставить там навсегда.