Манчестер Блю
Шрифт:
– Жить с ним я тоже не могу.
– Твои отец с матерью...
– Они очень старые. Поэтому он здесь. Вообще от него всегда одни неприятности. С тех пор как научился ходить.
– Все равно ты не можешь его выгнать. Помни, что завещал Господь, Чарльз. Прощать. Это то, во что мы верим.
– Я – полицейский. Вот и вся моя вера. Вчера вечером я дал клятву перед Богом, что всеми силами буду бороться со злом, которое убило того ребенка. Мэри, я не могу допустить, чтобы в моем доме жил преступник. Мне не будет оправдания. Как я могу
– Но он всего лишь принимал наркотики.
– Он сутенер!
– Согласна, он поступал дурно, но он не убивал...
– Нет. Ты не знаешь всего. Я думаю, именно он сделал это.
– Но Рой сказал...
– Рой тоже не знает. – Соулсон сунул руку в карман шинели и достал шприц. На стекле остались засохшие следы желтого вещества. – Они ничего не нашли, потому что шприц подобрал я. Он лежал на полу за спиной Джимми. Наверное, он уронил его.
– Это еще ничего не доказывает. – Но она не могла скрыть панику в голосе.
– Брось, Мэри. Возможно, девица и не лгала. – Он положил шприц обратно в карман. – Утаив свидетельство, я так же виновен, как и он. И я не могу жить с этим, если хочу сдержать свою клятву.
Затаившийся наверху на лестничной площадке Джимми Соулсон повернулся и тихо пошел в свою комнату. Ему нужно было выспаться. Последствия ЛСД, подслушанная новость, страх разоблачения – для пятнадцатилетнего подростка это слишком много. Он лег на кровать и свернулся калачиком. Эта способность спать, когда обстоятельства принимают угрожающий оборот, хорошо послужит ему в будущем.
– Тебе придется уехать, – сказал Соулсон младшему брату. После ухода Армитеджа прошло почти шесть часов.
Джимми пожал плечами – его обычная защитная реакция – и посмотрел в окно. Все еще шел дождь. Ну и что? Все то же самое. В этом проклятом городе вечно идет дождь, и с пробуждением он не прекращается.
– Ты меня слышишь? – Старший брат повысил голос.
– А то нет! Тебя слышно даже на улице.
– Чарльз! – Мэри старалась не допустить вспышки гнева мужа. – Послушай его, Джимми. Он хочет тебе помочь.
Соулсон в отчаянии покачал головой. Опять! Как всегда, она принимает сторону мальчишки. Не обращать внимания. Сейчас не время выказывать раздражение. Он усмехнулся. Раздражение! Черт возьми, да все вокруг переполнено им! – Послушай, Джимми, – попробовал он еще раз. – В один прекрасный день все вылезет наружу.
– Почему? Разве только, если сам проговоришься, – с угрюмым видом произнес Джимми.
– Не будь идиотом! Тебя видели. Кто-нибудь тебя узнает. Как давно ты туда шляешься?
Мальчик пожал плечами, отказываясь отвечать.
– Скажи ему, Джимми, – вмешалась Мэри. – Если не ради себя, то ради
– Ну да, чтобы он снова начал меня доставать?
– Нет, никто никого не собирается доставать. Ты попал в беду, и мы хотим тебя вытащить. Понимаешь? Черт возьми! – Соулсон бросил на Мэри виноватый взгляд, как бы извиняясь за грубость. – Просто мне нужно выяснить, могут ли тебя узнать, вот и все.
– Да, могут.
– Сколько человек?
– Понятия не имею.
– Многие?
– Наверное. В этом бизнесе каждый стремится взять верх. Поэтому... – Джимми замолк.
– Продолжай, – настаивал брат.
– Ну, это не то что торговать мороженым или подавать чай в «Кендале». – «Кендал» – большой универмаг в Манчестере, где местные сливки общества во время покупок встречаются за чашкой чая. – Приходится носиться по всему Мосс-Сайду, и, естественно, все тебя знают.
– Как ты вляпался в это дело?
– Кажется, ты сказал, что не будешь доставать.
– Чарльз! – Мэри снова вступилась за мальчика.
– Ладно, ладно, не важно, – уступил Соулсон. – Но это подтверждает мои опасения. Тебя могут узнать. И сколько ты будешь еще гулять, прежде чем окажешься в каком-нибудь участке? Вот тогда мы уже не сможем тебя вытащить.
– Да знаю, тебе лишь бы спасти свою репутацию, на остальное плевать, – отрезал Джимми.
– Брось. – Соулсон начинал закипать.
– Я сверху слышал, что ты тут говорил. Как ты поклялся...
– Ага, подслушивал?
– ...и ничто, мол, тебя не остановит. Ты что думаешь, я такой мудак...
– Джимми, прекрати! – закричала Мэри.
– Да, я подслушивал. Потому что я, бля, такой порочный. Сутенер, как ты говоришь.
– Заткнись, дрянь! – рявкнул Соулсон.
– Ну да, теперь еще и заткнись. – Джимми встал. – Все, я сваливаю отсюда! Это не мой дом. Здесь мне не место.
Соулсон вскочил и встал на пути брата.
– Ты уйдешь только тогда, когда я тебе скажу.
– Ну-ну, братец! Почему бы тебе не набить мне морду? Ведь ты такой, бля, положительный. Прямо святой, на хрен. Ну побей меня, а потом пойди в церковь и исповедуйся.
В ярости Соулсон схватил Джимми за грудки и резко тряхнул его. Мэри закричала. Они остановились и замерли, охваченные ненавистью. Мэри заплакала. Оставив Джимми, Соулсон подошел к Мэри и попытался обнять ее, но та его оттолкнула.
– Я устала от вас обоих. Почему вы не можете быть просто братьями? Почему не можете помогать друг другу?
– Посмотри, что ты наделал, – упрекнул Соулсон Джимми.
– Нет. Вы оба упрямые, как... – Она повернулась к младшему: – Ты попал в беду. Неужели не понятно? Это ведь не конфеты воровать в магазине на углу. Тебе грозит тюрьма, большой срок. Ты хоть понимаешь это? – Затем она обратилась к мужу: – А ты? Как ты можешь не помочь своему брату? Даже если бы ты был начальником полиции, ты все равно был бы обязан помочь. А теперь скажи ему, что мы решили.