Мандалор. Братство

Анин Александр

— Там девка на роднике не наша.

— Красивая? — спросил молодой парень.

— Очень.

— Моя будет, — твёрдо заявил самый старший.

— У тебя же уже есть жена? — возмутился молодой.

— Жену я продам соседу за двадцать головок сыра. Он как раз спрашивал.

— Не пойдёт. Пусть она сама выберет, — решительно заявил молодой и решительно направился роднику. Старший проследовал за ним на ходу крича:

— Когда кто у девок спрашивал её мнение? Я сказал, она моя- значит, она моя.

Эта фраза была расслышана Пэт, и девушка передвинула нож за спину, чтоб

он не бросался пастухам в глаза, и стала рассматривать переругивания «женихов».

— А я говорю, пусть сама выберет…

— Эй, «женихи», у вас еда есть? — крикнула им девушка, и оба парня перекинули из-за спины сумки из тонкой козьей кожи.

— Есть сыр и лепёшки, — ответил молодой.

— Сойдёт, только руками их не трогайте, они у вас грязные. Как вы ещё не сдохли от такой грязи мне не понятно.

Как реагировать на это пастухи не знали. Ну грязные, и что? У всех же грязные, а они чем хуже? Проведя ревизию их сумок, Пэт обильно срезала края сыров и начала есть. К лепёшкам она даже не притронулась.

— Куда это меня занесло? — спросила она, не теряя инициативу разговора и заталкивая кусок сыра в рот.

— Это земля нашего народа — Даржи…

— А ближайший город где?

— В трёх днях пути в ту сторону, — махнул молодой как раз туда, куда она шла всю ночь.

— А там что?

— В двух днях пути крепость Сарминов, — в этот раз ответил старший.

— Вы с ними воюете?

— С времён рождения мира.

— Понятно. А спорили вы о чем?

— Кому ты достанешься в жёны.

— И что решили?

— Мне! — ударив себя кулаком в грудь в один голос заявили оба.

— Понятно. Значит никому, — закинув в рот последний кусок сыра, сказа Пэт. — Спасибо, что покормили, я пошла.

— Как?

— Куда это ты пошла? Ты моя!

— Нет, моя!

— Вы себя-то в зеркало видели? Хотя навряд ли вы знаете, что это такое. В общем, вы похожи на смесь коня с обезьяной и мне совершенно не нравитесь, — спокойно ответила девушка и отправилась в сторону крепости.

Старший пастух возмутился её наглостью и решил силой привести к покорности. Молодому тоже не понравились её слова, тем более он накормил её своей едой.

— А ну, стой! — крикнул старший.

— Ну чего вам, убогие?

— Тебя никто не отпускал! — решительно сказал он.

— Вы вообще с чего взяли, что имеете право распоряжаться моей судьбой? — попыталась достучаться до зачатков разума Анни.

— По праву сильного! — решительно сказал старший и попытался схватить Пэт за руку.

Хлёсткий удар в подбородок- и пастух бревном падает на землю.

— Неувязочка. Тебе тоже показать, что твоя сила только в твоих фантазиях.

Посмотрев на вырубленного конкурента, молодой взял покрепче посох-дубину и ринулся бороться за своё семейное счастье. Он был силён и ловок и уже убил этим посохом двух степных волков. Увернуться от сильного и размашистого удара посохом очень трудно, но девушка не только это сделала, но и придала посоху дополнительную скорость и молодого развернуло по инерции к ней спиной. А дальше он потерял сознание.

— Вот так! — спокойно сказала девушка и сдёрнула походную сумку у лежащего в отрубе старшего. Вот только

маленький пастух уже во всю свою прыть бежал к селению, до которого было полчаса хода.

******

Топот нескольких коней и хэканье наездников Пэт услышала, когда до преследователей было уже пару сотен шагов. Пять наездников неслись на неё, раскручивая над головой петли арканов. Нож сам прыгнул её в руку, и, дождавшись первого броска, она резко отпрыгнула в сторону, рассекая ножом первую петлю. Как ни старалась Пэт, но один аркан всё же стянулся на её теле, и резкий старт коня с места сбил её с ног. Платье задралось, и Анни услышала весёлые оценки её достоинств. К счастью нож оставался в руке, и она смогла рассечь им верёвку аркана и быстро вскочить, настраиваясь убивать.

Всадники окружили её, и пара мужиков, не обращая внимание на нож в её руках, ринулись на неё и, тут же скуля от рассечённых до кости рук, отскочили назад. Ждать пока всадники сбегут, она не стала и атаковала сама. Последнего ей пришлось сбивать уже броском ножа в спину. Посмотрев на истекающих кровью даржи, Анни не стала их добивать. Сами помрут от потери крови, тем более, что никто из них и не подумал её останавливать. Вернув на место нож, девушка поймала четырёх из пяти коней и, связав их удила верёвкой аркана и собрав трофеи в виде ножей и кинжалов из бронзы, продолжила путь, но уже верхом.

Несмотря на то, что потихонечку начинал подниматься ветер и появились облака, было очень жарко, и Анни меняла каждый час лошадь. Степь была сухой, и напоить лошадей было негде, приходилось облегчать им жизнь вот таким способом.

Ночью прошёл обильный дождь, и девушка вдобавок ко всему вымокла до нитки. Про сон речи вообще не шло, но коням нужен был отдых и девушка отпустила, стреножив их. Анни была злой и хотела уже плюнуть на всё и вернуться на Мандалор, но настоящий мандалорец не пасует перед такими ерундовыми испытаниями.

— Надеюсь, что в крепости сарминов меня не захочет обрюхатить каждый встречный, и почему нужно соответствовать одеждой эпохе? Хотя бы трусы позволили одеть, — ворчала она себе под нос.

*******

К крепости она подъехала в районе полудня. Вернее её вначале встретил конный разъезд и десятник поинтересовался какая помощь нужна госпоже?

— С чего вы решили, что я госпожа? — решила уточнить девушка.

— По вам видно. Да несколько дней у вас были очень тяжёлыми, и ваша одежда нуждается в стирке, но аккуратно остриженные волосы и глаза, метающие молнии, не спрятать. Что не говорите, а благородного человека видно, хотя бы по тому, что он не собирается прогибаться под первого встречного.

— В наблюдательности вам не откажешь. Надеюсь, что в крепости я смогу привести себя в порядок?

— Безусловно, — сверкнул стальными глазами десятник.

— И каждый солдат не будет мечтать сделать мне живот?

— Мечтать они могу, но кто им позволит. Командир гарнизона поддерживает дисциплину и порядок. Могу я узнать ваше имя?

— Анни, но можно и просто Пэт.

— Анни мне нравится больше. Надеюсь, что ещё сумею увидеть вас.

— Я не думаю сразу покидать сею обитель, особенно если меня примут достойно.