Мандат лицедея. Часть первая
Шрифт:
И разные, конечно, аппетиты
У этой алчной, ненасытной свиты.
«Лимоны», тысщи, сотни и десятки
В любой валюте, лишь бы были бабки.
От олигарха и до мелкой сошки
За должности, награды, звезды, брошки…
Кто ж не берет? Кто помыслами чист?
Мэр, спикер или пан-юрист?
Уборщица, что создает уют,
Ей просто ни копейки не дают.
Нет у нее ни ранга, ни печати,
Проблем житейских не решает, значит.
Лицензию, патент не вправе выдать,
Поэтому валюты ей не видеть.
Земли
Поэтому ей взятку не предложат.
В аренду здание никому не сдаст,
А значит и презент никто не даст.
Одна забота – веники и швабры,
Крючок острее б, чтоб схватить за жабры
Чиновников, на подкуп, что легки,
Но у старушки руки коротки.
Живет она на нищую зарплату,
Блюдя комфорт для сытых бюрократов.
Коррупция коррозией разъела
Весь аппарат, но никому нет дела.
Милиция, СБ, прокуратура
На этот беспредел взирают хмуро.
Не по зубам им криминала кланы,
Молчат угрюмо, зачехлив наганы.
За каждым кланом олигарх – мошенник,
На дармовщине натрепал он шею.
Лоснятся жиром и лицо, и холка,
Ох, трудно завалить такого волка,
Нужны отвага, сила и сноровка.
К тому же велика в “разборках” ставка,
Гарант отправит бунтаря в отставку.
Поэтому “ борьбу” ведут с оглядкой.
Огреет, чтоб “своих” не трогать,
А из опалы – нелегка дорога.
Вот и сидят, командуя парадом,
И никаких им перемен не надо.
“Семейка” алчно правит у кормила,
Внушая всем: чисты, непогрешимы.
Болеем за державу и народ,
А он, неблагодарный, мрет и мрет.
Трясут челом ученые умы:
Откуда мор, как в грозный год чумы?
Страшнее и опасней нет напасти,
Чем вертикаль развратной власти
с коррупцией в ее постыдной страсти.
Готовы душу сатане продать,
Быть только б в стае и проблем не знать.
Такие нынче дикие порядки,
Ведь с казнокрадов взятки – гладки.
О, времена правления бесов тьмы,
Страшнее и холеры, и чумы.
Пряхин вытер пот со лба и обвел всех взглядом и произнес:
– Не в бровь, а в глаз! Метко о наганах напомнил…
– Герман Яковлевич, так это же не лирика, а сатира, – заметил сведущий в жанрах литературы Андрей Звенько. – Причем, сатира, бьющая в цель и очень опасная для сочинителя, если иметь в виду убийство Георгия Гонгадзе и других принципиальных журналистов. Уверен, что у автора, после того, как эта сатира прозвучала на всю Украину, произошли неприятности на работе и его телефоны сотрудники СБУ взяли на прослушивание.
– Не драматизируйте, коллега. Эти стихи были опубликованы еще при действующем, а ныне экс-президенте Кучме, – сообщил прокурор.
– Однако со сменой президентов и усилением полномочий и позиции премьер-министра, ситуация не изменилась, состоялся реванш неокучмистов, старые кадры призваны в
Таким способом за все годы независимости происходит лишь имитация борьбы с коррупцией. Небольшая группа власть предержащих чиновников и олигархов сконцентрировала в своих руках несметные богатства и природные ресурсы. А миллионы граждан нещадно эксплуатируются, влачат жалкое существование в повседневной борьбе за биологическое выживание. И эта порочная вакханалия будет продолжаться до тех пор, пока жирует каста неприкасаемых в замасленной, крапленой колоде потерявших совесть и честь vip-персон, нагло паразитирующих на доверии и долготерпении честных и трудолюбивых граждан.
– Оставим политику, – Пряхин резко прервал майора. – А то в своих вольных рассуждениях мы можем зайти очень далеко и погрязнем в полемике. У нас совершенно иные функции и задачи. Не забывайте, что прокуратура, другие правоохранительные и силовые органы вне политики. А кто к ней неравнодушен, тот может заниматься на досуге, в свободное от службы время.
– Так политика, а точнее, бездарные политики, каждого достают, берут за горло своими псевдореформами, – проявил строптивость Иван Иванович, поскольку принадлежал к милицейскому ведомству. Но прокурор счел целесообразным не продолжать дискуссию, а лишь отреагировал на реплику эксперта-криминалиста:
– Сатира или лирика, не столь важно. В стихах есть упрек и в наш адрес. Правда, сочувствующий: «Не по зубам им криминала кланы, молчат угрюмо, зачехлив наганы…».
Чтобы разубедить стихоплета и автора анонимки в этом, мы обязаны, кровь из носа, раскрыть преступление. Показать, что наши наганы на боевом взводе и в любой момент мы готовы к их применению.
Сотрудники многозначительно переглянулись, зная, насколько Герман Яковлевич в служебных делах осторожен и хитер, не склонен, даже к оправданному риску. Поняли, что показная решительность связана с тем, что уголовное дело, находящееся на контроле у Генпрокурора, непосильной ношей давит на плечи начальника, может его раздавить.
– Продолжайте излагать суждения сугубо по делу, – велел он Драгину, пряча конверт с письмом и газетной вырезкой в папку.
– А какие соображения у нашего следопыта? – обратился следователь к кинологу Алексею Шпигу.
– Юрий Владимирович, поскольку при похищении Рудя и доставке его на кладбище использовался транспорт, то по понятным причинам, распутать сложный клубок следов, даже при уникальных способностях Чака, оказалось делом безнадежным,– с досадой произнес старшина. – Вот, если бы сразу хватились и по “горячим следам”, тогда другое дело. У Чака хватка мертвая, не упустил бы злодея.