MANGA. Метасиндикат
Шрифт:
Онгх. Тварь Изнанки 73 уровня.
Чтобы отомстить за свою смерть, лич Ульрих, погибая, призвал четверых онгхов – смертоносных помощников Изнанки, последних стражей Подземелья ужасов.
Джия длинно выругалась. Из-за дебафа она потеряла 30% жизни и потеряет еще столько же. Зелье здоровья можно выпить только через полчаса, за это же время откатятся способности. Ей по-любому не выстоять, остался единственный шанс – бежать. И она рванула к выходу из пещеры,
Невидимость не сработала, и Онгхи, похожие на сотканных из мрака псов с горящими глазами, настигли Джию в просторном зале, где она перед тем с третьей попытки прикончила некрожаб. Подставлять горло тварям Джия не собиралась, прижалась к стене, убрала в инвентарь сабли, достала щит с зазубренными краями и короткий меч, хороший в ближнем бою.
Онгхи бросились одновременно, и Джия даже испугаться не успела.
Вы мертвы.
До воскрешения 30, 29, 28…
За это время она успела подумать, что выполняет хреновую квестовую цепочку. Собралась опять пожалеть, что выбрала путь одиночки, но стоило допустить мысль, что иначе пришлось бы взаимодействовать с людьми, и сразу жизнь показалась прекрасной.
Наверное, разрабы игрушки – такие же интроверты, как и она, потому и создали под себе подобных перспективный класс воинов-универсалов. Кач шел медленнее, на рейд-босса не пойдешь, в клан и даже в группу не вступишь, зато полно других бонусов.
Параллельно просачивались мысли о реале – что таки надо выходить и разбираться с обнаглевшей матерью, пусть и очень не хотелось. Джия никому не позволит копаться в своих вещах!
Какой насыщенный предстоит день! Вечером ботнет тестировать, и тут так некстати назрел скандал. Но откладывать разговор Джия не стала.
Оставив свою Пе-джи, Джия мысленно активировала выход и шагнула в раскрывшийся портал. Очутившись в своей комнате, она сняла сенсорные перчатки, обруч, жилет, вылезла из ботинок на рессорах, сняла очки дополненной реальности и направилась в родительскую спальню, надеясь, что мать, где бы она ни была, уже вернулась.
– Открой, нам нужно срочно поговорить, – прокричала Джия и постучала в дверь кулаком, уверенная, что отец давно в кабинете, а мать именно в спальне.
Подозревать, что мать обыскивает ее вещи, Джия начала год назад, когда забыла в комнате шапочку для плавания, вернулась за ней и обнаружила родительницу, перебирающую вещи на столе. Пойманная на горячем, мамаша с несвойственной ей невозмутимостью сказала, что зашла проверить, нет ли в комнате испортившихся продуктов, потому что из-под двери выполз таракан.
Джия поверила, потому что простодушная мать вообще не умела лгать, да и наверняка не смогла прибить того таракана – пожалела бы.
В комп она вряд ли залезет – он серьезно запаролен. Настолько серьезно,
Там было только личное – о том, как не понимают одноклассники, как достала одиннадцатилетняя сестра да и Филиппины в целом, были мечты о майнинговой ферме и размышления о том, что неплохо бы в ближайшем будущем прикупить землю на севере России подальше от людей, где вечная мерзлота – чтоб не тратить колоссальное количество электричества на охлаждение майнинговых ферм. В Антарктике нельзя, там окопалась проклятая МАНГА.
Джии нравилось смотреть, как на белом листе появляются буквы, нравилось шелестеть страницами. Но особенно нравилось осознание, что случись глобальная катастрофа, эти записи не канут в небытие без электричества, их не взломает неизвестный хакер.
Когда снова появилось подозрение, что мать обыскивает вещи, Джия на всякий случай заплатила младшей сестре, чтобы та проследила за матерью. Каково же было удивление, когда через два месяца торжествующая Мика показала фотографию, как мать выходит из комнаты старшей дочери.
Сказать, что Джия была в ярости – не сказать ничего. И чтобы поймать мать на горячем, установила камеру, ведь у родительницы обнаружилось несвойственное ей качество: эта примерная домохозяйка, знающая наизусть все ток-шоу и помнящая все пропорции ингредиентов для любимых отцовских блюд, оказалась виртуозной лгуньей.
Результата не было три месяца, Джия уж подумала, что зря потратилась на камеру, и стала проверять ее от случая к случаю, и вот нашла, что искала! И даже больше, настолько больше, что теперь, потрясенная до глубины души, не знала, что с этими знаниями делать.
Дверь распахнулась, и появилась мать – маленькая, на голову ниже Джии, улыбчивая, в коротком розовом халатике.
– Что случилось, дочка? – спросила она по-филиппински, все так же улыбаясь.
– Пойдем со мной, нужно кое-что тебе показать, – проговорила Джия по-английски, она хотела сказать это холодно, но губы дрожали, и получилось истерично, жалко.
На лице матери проступила обеспокоенность – простодушная обеспокоенность наседки за судьбу цыпленка. Джия заглянула в ее глаза, пытаясь прочитать истинные мотивы, но не смогла.
– Надеюсь, ничего серьезного, – прошептала мать и изобразила испуг.
Джия молча направилась в свою спальню, которая находилась в левом крыле второго этажа. Неужели она не понимает, что происходит? Или не понимает, что вломилась в чужой мир и вывернула его наизнанку, перелопатила то, что так хотелось спрятать? Джия точно осознала одно: она совершенно не знает собственную мать! Считает ее простодушной и наивной, а вон оно как…
– Проходи, садись за комп, – проговорила Джия, распахивая дверь.