Мангака

Гаврилов Александр

Я убедился в том, о чём уже давно подозревал. Рюто плохо переносил боль. Видимо, привык к лёгким победам, к тому, что он всегда действует первым номером, к тому, что он почти всегда быстрее своих соперников, а потому привычка терпеть боль у него не выработалась, либо подзабылась.

Ещё в наши прошлые спарринги я обратил внимание на его острую реакцию на пропущенные удары, и сейчас лишь подтвердил свои предположения.

Да, у меня тоже было не всё в порядке с этим, но в последнее время я сумел справиться с собой, и научился относиться к боли

без ужаса и паники. К тому же, я чётко понимал, что лучший способ избежать боли — это не подставляться под удары и быстрее закончить бой.

Обычно, со вспышками боли помогает справиться адреналин, когда ты просто не замечаешь их, но бой только начался, и он ещё, похоже, не успел у него выработаться в достаточном количестве. И не успеет уже. Я не собирался затягивать этот бой.

Рюто вскочил на ноги, успел отшатнуться от хай-кика, а вот ногу уже убрать не успел, куда прилетел лоу-кик, и он снова упал, схватившись за бедро, а на лице появилась гримаса боли.

Ну да. Извини, приятель, но ты и сам не собирался сдерживаться, вот и я… не стал.

Лоу-кик — весьма травмоопасный приём. Причём, травму может получить не только тот, кто пропустил удар, но и атакующий. Легко можно было получить перелом ноги, наткнувшись на выставленное в защите колено, но я почувствовал, что Рюто не успевал среагировать на этот удар, потому и рискнул, вложив всю силу в удар, выполнив всё строго, как учили — нижней третью кости голени в середину ближайшей ко мне ноги, с проносом, представляя, что бью не в ближнюю опорную ногу, а в дальнюю от меня.

Именно такой удар насквозь позволяет нанести самые серьезные повреждения и вывести противника из строя, что, похоже, и произошло.

Рюто кое-как встал, попытался опереться на пострадавшую ногу, вскрикнул от боли, и снова упал на настил. Всё. Бой был закончен. А значит, в скором времени меня ждал турнир, и пора была поставить в известность отца, чтобы он попытался к этому времени вернуться домой.

* * *

— Добрый вечер, уважаемые! Проходите скорее, присаживайтесь! — суетился режиссёр, встречая нас с дедом у себя в кабинете.

Было уже семь вечера, но для Японии было вполне нормально назначать деловые встречи на это время. Это ещё ничего, терпимо. Я слышал, что тут в порядке вещей было встречи и совещания и в десять вечера проводить. Хорошо, что у нас до этого не дошло, несмотря на всю нашу занятость.

— Вы, как я понимаю, дедушка Сайто? Он очень на вас похож. Просто копия! — эмоционально произнёс Накаси Танака.

Его помощница опасливо посмотрела на меня с дедом, молча поставила перед нами чашки с чаем, и поспешила покинуть помещение. Почему-то мне показалось, что она то ли боится меня, то ли недолюбливает, то ли всё вместе…

— Да, — громыхнул дед, — Сумато Кушито. Рад с вами познакомиться, Танака-сан.

— Взаимно-взаимно, уважаемый Кушито-сан! — расцвёл в улыбке режиссёр, — Итак, давайте сразу перейдём к делу. Как я понимаю, у вас есть ряд вопросов к нашему договору?

—

Совершенно верно, — величественно кивнул дед, — Особенно, в части гонорара.

Улыбка на лице режиссёра сразу же слегка подувяла.

— Боюсь, что на эту сумму мы уже никак не можем повлиять. Смета уже утверждена… — проблеял он.

— Уверен, вы сможете что-нибудь придумать. Где-то убавить, где-то прибавить. Это вполне обычное явление, — хищно оскалился дед, — Но давайте уже предметно поговорим о сумме…

И тут назначалась настоящая ожесточённая битва, достойна того, чтобы когда-нибудь её внесли в какие-нибудь летописи. Каких-нибудь торговых войн, например.

Дед бился как лев, выгрызая из кинокомпании каждый доллар, но режиссёр тоже оказался не промах. Он так ожесточённо отбивал атаки деда, словно эти деньги были его личные, а не кинокомпании, но всё же перед дедом он был слабоват, не вытягивал…

Они торговались целых полчаса, но всё же в итоге дед сумел выбить мне увеличение гонорара, и теперь он составлял полторы тысячи долларов за съёмочный день, что для меня было просто космической суммой, даже несмотря на то, что мне уже вполне неплохо так капало за мангу.

Впрочем, тут надо отдать должное режиссёру, сумевшему прилично сбить аппетит деда, который изначально вообще требовал пять тысяч долларов в день.

После прихода к согласию в столь важном вопросе, мы сделали паузу на чай, и вернулись уже к менее важным вопросам, таким, как мой график, часы работы, выходные, учёт того, что я буду работать в медийной корпорации и прочих тонкостей.

Тут они к согласию пришли куда быстрее, минут за двадцать, и пожали друг другу руки, скрепляя сделку

Помощница режиссёра быстро внесла правки в документ, который мы с дедом сразу же и подписали.

— Заканчивай свои дела на этой неделе, и со следующей начнём съёмки, — хриплым, усталым голосом произнёс мне режиссёр, — Завтра же заеду к тебе в школу, и договорюсь с директором о твоих пропусках.

— Отлично! Спасибо! — довольно кивнул я. Наконец-то одной головной болью меньше станет, пусть и на время.

— На этом предлагаю отпустить наше юное дарование домой, а нам с вами отметить успешное подписание договора! У меня как раз припасены пара бутылочек лучшего саке для этого дела! — весело подмигнул Танака деду, который аж побледнел, и покачнулся.

— Дед, может, просто свалим отсюда? Смотри, сопьёшься ведь, — прошептал я ему на ухо.

— Нельзя. Это практически оскорбление будет. Ничего, внучек, я… справлюсь. Это моя битва, и я не могу в ней проиграть, — с видом мученика, отозвался дед.

Мне ничего не оставалось, как откланяться, и поехать домой на такси, которое уже успела вызвать помощница. Но я даже спасибо ей сказать не успел. Она сразу же умчалась, как только сообщила мне о вызванной машине. Даже провожать не стала.

Странная она… Некоторые японцы на моём месте отнеслись бы к этому как к оскорблению. Впрочем, бог с ней. Такси вызвала — и на том спасибо.