Манхэттен
Шрифт:
Они вошли вслед за ней в длинную, освещенную свечами, пахнущую ладаном комнату, набитую мужчинами и женщинами в туниках.
– Дорогая моя, вы не сказали нам, что у вас будет костюмированный бал.
– Ах, да. Вы видите – тут все гвеческое, абсолютно гвеческое… А вот и Эстев… Эстев, вы знакомы с Вут. А это – Элайн Оглтовп.
– Моя фамилия теперь Херф, Касси.
– Ах, пвостите, так твудно уследить… Вы как ваз воввемя. Эстев будет танцевать восточный танец – «Витмы тысячи и одной ночи»… Это ужасно
Когда Эллен вышла из спальни, где она оставила свое манто, к ней подошел высокий мужчина в египетской прическе, с рыжими бровями дугой.
– Позвольте приветствовать Елену Херф, знаменитую редакторшу «Мэннерс», журнала изысканной жизни.
– Джоджо, ты вечно меня дразнишь!.. Я страшно рада тебя видеть.
– Пройдем в укромный уголок и поговорим, о единственная женщина, которую я когда-либо любил…
– Пойдем… Мне тут не очень нравится.
– Ты слыхала, дорогая моя, что Тони Хентер выправлял свою половую жизнь у психоаналитика, сублимировался и теперь разыгрывает водевили с некой женщиной, по имени Калифорния Джонс?
– Лучше смотри, что тут делается, Джоджо.
Они сели на кушетку в оконной нише. Краем глаза она видела, как танцевала девушка в зеленых шелковых покрывалах. Граммофон играл симфонию Цезаря Франка.
– Смотри, не пропусти танцев Касси. Бедняжка будет ужасно обижена.
– Джоджо, расскажи мне про себя. Как ты жил?
Он покачал головой и махнул рукой.
– «Поговорим о горестных вещах, о смерти королей…»
– Ах, Джоджо, меня от всего этого тошнит… Глупо и безвкусно… Зачем меня заставили снять шляпу?
– Это, вероятно, для того, чтобы я мог любоваться запретной рощей твоих волос.
– Джоджо, перестань болтать глупости.
– Как поживает твой муж, Элайн, или, вернее, Елена?
– Очень хорошо.
– Ты это говоришь без особого энтузиазма.
– Мартин – прелесть! У него черные волосы, карие глаза и розовые щеки. И он очень умный.
– Дорогая, избавь меня от демонстрации материнских чувств. Ты мне еще в следующий раз будешь рассказывать, как ты его возила на выставку.
Она рассмеялась:
– Джоджо, ужасно забавно видеть тебя опять!
– Я еще не закончил допроса, дорогая… Я недавно видел тебя в ресторане с неким чрезвычайно шикарным мужчиной с резкими чертами лица и седыми волосами.
– Должно быть, Джордж Болдуин… Да ведь ты был с ним когда-то знаком.
– Конечно, конечно. Как он изменился! Он выглядит гораздо интереснее, чем раньше… Должен признаться – довольно странно видеть жену большевика, пацифиста и рабочего агитатора в таком ресторане.
– Джимпс совсем не то, что ты предполагаешь. Я хотела бы, чтобы он был… – Она наморщила нос. – А знаешь, я порядком пресытилась всем этим…
– Я это подозревал, моя дорогая.
Мимо них с сосредоточенным видом проскользнула
– Пожалуйста, помогите мне. Джоджо все время дразнит меня.
– Ховошо, я посижу с вами минутку. Я танцую следующим номевом… Мистев Оглтовп будет читать свой певевод «Песен Билитис», а я буду танцевать под них.
Эллен посмотрела на нее, потом на Джоджо. Тот поднял брови и кивнул.
Потом Эллен долго сидела одна, глядя на танцы и на журчащую, переполненную комнату. Пелена усталости застилала ей глаза.
Граммофон заиграл что-то турецкое. Эстер Вурис – костлявая женщина с копной крашеных, остриженных на уровне ушей волос – вышла, держа в руках сосуд с ладаном, предшествуемая двумя молодыми людьми, которые разворачивали перед ней ковер по мере того, как она приближалась. На ней были шелковые трусики, звенящий металлический пояс и масса браслетов. Все аплодировали и кричали:
– Замечательно! Восхитительно!
Вдруг из соседней комнаты послышались раздирающие женские вопли. Все вскочили. Толстый мужчина в котелке появился на пороге.
– Так-с… Девочки, пожалуйте в заднюю комнату. Мужчины, оставайтесь здесь.
– Кто вы такой?
– Это неважно, кто я. Делайте то, что вам говорят. – Лицо у человека в котелке было красное, как морковь.
– Это сыщик!
– Возмутительное насилие… Пусть покажет значок!
– Налетчик!
– Обыск!
Внезапно комната наполнилась сыскными агентами. Они выстроились перед окнами. Человек в клетчатой кепке с лицом, как тыква, встал у камина. Женщин грубо выталкивали в соседнюю комнату. Мужчины сбились в кучу у дверей. Агенты записывали их имена. Эллен все еще сидела на кушетке.
– …жаловаться по телефону в штаб-квартиру… – услышала она чьи-то слова.
Она заметила, что на маленьком столике около кушетки стоит телефон. Она схватила трубку и тихо прошептала номер.
– Хелло, это канцелярия окружного прокурора?… Попросите, пожалуйста, мистера Болдуина… Джордж?… Какое счастье, что я нашла вас. Окружной прокурор там?… Хорошо… Нет, нет, вы ему сами расскажите… Произошла ужасная ошибка. Я у Эстер Вурис… Знаете, у нее балетная студия. Она демонстрировала новые танцы нескольким друзьям, а полиция по какому-то недоразумению явилась с обыском…
Человек в котелке подскочил к ней.
– Никакие телефоны вам не помогут… Марш в заднюю комнату!
– Я говорю с окружным прокурором. Поговорите с ним… Хелло, это мистер Уинтроп?… Да… Здравствуйте. Пожалуйста, поговорите с этим человеком.
Она протянула сыщику трубку и вышла на середину комнаты. «Как жаль, что я сняла шляпу», – подумала она.
Из соседней комнаты доносились рыдания и актерский, крикливый голос Эстер Вурис:
– Это ужасная ошибка, это недоразумение… Не смейте меня оскорблять!