Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи
Шрифт:
Реформа не просто не сформировала чего-то похожего на протестантскую этику, она сформировала ее антипод — этику социального хищника и расхитителя средств производства и жизнеобеспечения общества.
Если мы вспомним весь перечень частных целей, поставленных в реформе, то убедимся, что ограничения не упоминались вообще или затрагивались в очень расплывчатой, ни к чему не обязывающей форме (вроде обещания Горбачева «конечно же, не допустить безработицы» или обещания Ельцина «лечь на рельсы»).
Целеполагание — процесс динамический. Меняются обстоятельства, возникают препятствия, надо их обходить, надо корректировать курс, исправлять ошибки.
Начиная с 1988 г. регулярно наблюдалось
Можно предположить, что такие решения были рациональными с точки зрения каких-то скрытых целей, которые преследовали реформаторы. Но это — «теневые цели», а в политике важен и явный дискурс власти.
Магическим действием на сознание политически активной части общества обладал иррациональный аргумент, который раз за разом использовали после очередной катастрофы политики: «Ведь что-то надо было делать!» Такое положение складывалось и при расчленении РАО ЕЭС, и реформе ЖКХ или «монетизации» льгот. В воздухе висит вопрос: «Зачем?!» — а в ответ мы слышим: «Что-то надо же делать!»
Попробуйте понять, например, зачем сломали присущую России министерскую систему управления, зачем переделывают выращенную за 300 лет систему высшего образования, зачем ликвидируют ту горстку научных учреждений, которую оставили на развод, как семенной фонд, для восстановления науки России после «переходного периода».
В этой обстановке разные ветви власти показывают небывалое равнодушие к решениям, которые они принимают. Чиновники и политики сами не знают, зачем было принято то или иное решение, и легко от него отказываются.
Вот недавний пример. 13 ноября 2009 г. Госдума приняла в третьем, окончательном чтении законопроект об удвоении базовой ставки налога на транспортные средства. Законопроект был разработан Минфином и опубликован 25 августа. Он был одобрен решением Правительства, принятом в сентябре. Сразу пошла критика из регионов. Несмотря на это, имеющая в Госдуме большинство фракция «Единой России» приняла законопроект в трех чтениях. А 17 ноября руководитель Администрации Президента Сергей Нарышкин сообщил, что депутатам рекомендовано не повышать ставку этого налога.
Рекомендовано! Оказывается, по поручению президента «кремлевская администрация собралась на совещание, пригласив представителей федеральных органов исполнительной власти, лидеров фракции «Единая Россия» и членов Совета Федерации». С. Нарышкин сказал: «Признано нецелесообразным повышать ставку транспортного налога и рекомендовано законодателям пересмотреть решение и принять норму, исключающую повышение ставки транспортного налога».
«Российская газета пишет»: «И вчера же думские «единороссы» выразили надежду, что закон о повышении базовой ставки транспортного налога, принятый Госдумой, будет отклонен Советом Федерации. Такое в современной парламентской практике случается, пожалуй, впервые — чтобы депутаты, которые потратили много слов, убеждая коллег в необходимости и срочности принятия документа, и дружно проголосовали за него, вдруг сами захотели, чтобы плод их законотворческого труда был забракован. Объяснить это можно только злым колдовством — третье чтение законопроекта выпало на пятницу, 13-е число» [99].
Надо отметить, что хотя «дружно проголосовали» именно депутаты «Единой России», эпизод красноречиво показывает состояние всей системы власти — правительства, администрации президента и самого президента. Налицо явный провал, пусть небольшой, но очень поучительный. Выяснилась неспособность всех служб подготовить приемлемое решение и оценить возможности его реализации — «нечувствительность» к сигналам «снизу».
Разрушение методологической базы экономической политики быстро шло уже во время перестройки — сейчас страшно читать даже академические труды «ведущих экономистов» того времени. Это бессвязная мешанина марксистских и неолиберальных понятий и категорий с отходом от элементарных норм логики и последовательности шагов в рассуждениях.
История реформы зафиксировала такой красноречивый эпизод. В конце 1993 г. на международном симпозиуме в Москве сотрудник Е.Т. Гайдара по Институту экономики переходного периода В.В. Иванов убеждал, что «реформа Гайдара» увенчалась успехом. Последовал вопрос: «На основе каких критериев Вы и Ваши единомышленники судите об успехе реформ? В каком случае или при какой ситуации Вы констатировали бы успехи реформ, а при какой согласились бы, что они провалились?»
Вопрос этот именно элементарный, а ответ докладчика красноречив: «Я не сталкивался с критериями оценки реформ. Какое-то время я занимался методологией оценок, в частности критерием оптимальности народного хозяйства, исследовал этот вопрос, и, на мой взгляд, не существует объективных критериев оценки реформ, существуют лишь некоторые субъективные критерии».
Итак, ученый из НИИ, созданного специально для изучения хода реформ, «не сталкивался с критериями оценки реформ». Кстати, В.В. Иванов не ответил на прямо поставленный вопрос. Его же не спрашивали о том, каков «объективный критерий оценки реформ». Его совершенно четко спросили, каков именно его, сотрудника Гайдара, субъективный критерий. Разработчики доктрины реформы отказывались сообщить критерий эффективности, из которого они исходили!
Экономист из США (эмигрант из СССР) И. Бирман в своем докладе даже уделил этому эпизоду особое внимание. Он сказал о типе мышления Гайдара: «Он и его команда гордились тем, что они никогда не были ни на одном предприятии. А недавно люди, стоящие у власти, позволили себе сказать, что они никому не объясняли, что они делали, потому что их бы не поняли. Это заявление руководителя правительства. Для меня, уже много лет живущего на Западе, это ужасное заявление. После этого человеку надо немедленно уходить в отставку. И, пожалуй, закончить характеристику этой команды можно, коснувшись только что сказанного здесь. Человек, который защищал здесь эту политику — коллега Иванов, специалист, как он сам нам объяснил, по критерию оптимальности, — отказался охарактеризовать меру эффективности этой реформы. Надо ли к этому что-либо добавлять?» [100].
Но ведь с тех пор существенных изменений в методологическом оснащении не произошло! Следуя такому подходу, Россия и не может обрести эффективное управление, качество решений будет заведомо низким, поскольку в этой сложной деятельности необходимо применение целого арсенала инструментов, которые были испорчены или ликвидированы в 90-е годы. Этот арсенал надо восстановить и модернизировать, но об этом и речи нет.
Такая неопределенность целей, средств, индикаторов и критериев продолжает быть присущей всем изменениям, которые власть пытается внести в хозяйственную или социальную сферу. Это движение без компаса и карты грозит России многими бедами.