Манипуляция сознанием. Век XXI
Шрифт:
Не успел возникнуть в России и «внутренний» страх перед буржуазной моралью и перед возможной потерей буржуазного статуса, не нагнетали страха и перед ядерным апокалипсисом. Когда после аварии на Чернобыльской АЭС из городка было срочно эвакуировано население, перед милицией встала немыслимая для Запада проблема: жители, тайными тропами обходя заслоны, повадились возвращаться в покинутые жилища за вещами. А потом и жулики потянулись – стянуть, что плохо лежит. В зараженную зону!
Можно принять как общий вывод: вплоть до последнего времени в культуре России не играл существенной роли экзистенциальный страх – страх перед
Однако в той части граждан, которые в наибольшей степени были проникнуты рациональным способом мышления и западническими иллюзиями, удалось раскачать невротический страх. Речь идет не о том разумном страхе перед реальными опасностями, который необходим, чтобы жить в меняющемся, полном неопределенностей мире. Речь идет о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам человек не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил монстра, который лишил его способности соображать. Так, значительная часть интеллигенции проголосовала в 1996 г. за Ельцина. Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх – перед Зюгановым!
Этот страх не мог быть подтвержден никакими разумными доводами, и этих доводов в разговорах получить было невозможно. Более того, когда удавалось собеседника настроить на рассудительность, на уважение к законам логики, он соглашался, что никакой видимой связи между сталинскими репрессиями и КПРФ не только нет, а более того, именно среди коммунистов сильнее всего иммунитет к репрессиям. Если где-то и гнездится соблазн репрессий, то именно среди харизматических политиков-популистов. Тем не менее предвыборная стратегия, основанная на страхе, оказалась успешной.
Мы видели и другие проявления невротического, иррационального страха. В августе 1991 г. М. Леонтьев писал в «Независимой газете»: «Никогда ни в одном государстве мира военный переворот не означал такой физически ощутимой угрозы жизни для десятков тысяч предпринимателей. И никогда демократия не получала столь единодушной поддержки от бизнеса». Тут мы видим отщепление от народа некоторой группы по важному культурному признаку: она стала подвержена «западному» страху. Значит, подвержена новым, непривычным для нас методам манипуляции поведением.
И это уже опасно. Как писал в получившем тогда известность «Дневнике» один из защитников «Белого дома» журналист С. Хабиров, «по сути мы – участники пока еще тихой гражданской войны: две группы граждан – готовы стрелять друг в друга. Во всяком случае, люди, охраняющие «Белый дом», вполне способны это делать…» Военные, как известно, стрелять ни в кого не собирались, психологически к этому совершенно не были готовы, да и приказы это строго-настрого запрещали. А сторонники Ельцина, оказывается, были «вполне способны это делать». Это – эффект деформации сознания.
В целом культивирование страха было важной составной частью всей идеологической программы. Для этого были использованы все возможные темы: репрессий 1937 года, голода, дефицита, технологических катастроф, преступности,
Конечно, нагнетанию страхов в разных слоях российского общества способствует сама жизнь. Западные эксперты используют как количественный показатель нарастания страха рост числа телохранителей. По этому показателю можно говорить уже о шизофреническом страхе: в советское время всего около трех десятков человек в Москве имели личную охрану. Сейчас крупные коммерческие структуры тратят на охрану около трети своих прибылей. Тем не менее в конце 1996 г. примерно половина всех бизнесменов в России находилась в постоянной тревоге за свою жизнь и жизнь своих близких.
Второй индикатор страха – общая уверенность бизнесменов и высших чиновников, что их телефон прослушивается. Этот страх также приобретает характер паранойи. Простой обыватель, видимо, этим невротическим страхам не подвержен. Для него обычен вполне реальный и здоровый страх перед расплодившимися преступниками при ослаблении правоохранительных органов.
Профессор Мичиганского университета В. Э. Шляпентох (специалист по России и бывший советский социолог) пишет: «Страх за свою жизнь влияет на многие решения россиян – обстоятельство, практически неизвестное в 1960–1980 годах… Судьи боятся, и не без основания, обвиняемых, налоговые инспекторы – своих подопечных, а милиционеры – преступников. Водители смертельно боятся даже случайно ударить другой автомобиль, ибо «жертва» может потребовать компенсации, равной стоимости новой машины или квартиры».
Эти реальные страхи – другая тема. Для нас здесь важно то, что они создают основу для искусственного превращения их в страх шизофренический с целью создания благоприятной обстановки для манипуляции массовым сознанием – прежде всего в политических целях.
§ 5. Страхи холодной войны
Новая волна иррационального страха охватила Запад с началом холодной войны. Бесполезно было взывать к рассудку и объяснять, что СССР не желает и не может угрожать США войной. Кумир общественного мнения А. Эйнштейн писал в январе 1948 года: «Мы не должны забывать, что нет абсолютно никакой вероятности того, что какая-либо страна в обозримом будущем нападет на Соединенные Штаты, и меньше всего Советский Союз, разрушенный, обнищавший и политически изолированный». Бесполезно.
В январе 1951 года Эйнштейн повторил: «Нынешняя политика Соединенных Штатов создает гораздо более серьезные препятствия для всеобщего мира, чем политика России. Сегодня идет война в Корее, а не на Аляске. Россия подвержена гораздо большей опасности, чем Соединенные Штаты, и все это знают. Мне трудно понять, как еще имеются люди, которые верят в басню, будто нам угрожает опасность. Я это могу объяснить лишь отсутствием политического опыта. Вся политика правительства направлена на превентивную войну, и в то же время стараются представить Советский Союз как агрессивную державу».