Манкая

Шубникова Лариса

Потом от теории они перешли к практике. Все месили творожное тесто, а Митя наблюдал, давал советы и всячески управлял процессом обучения.

— Дора Рауфовна, тесто для творожников должно быть такого же цвета, как и ваше исключительное ожерелье. Слегка желтоватое. Добавьте яйцо. Ага? — а потом Юльке, — Отличный творог. Где покупала, Юль? В Москве продукты не очень хорошего качества, это я вынужден признать.

Всем сказал приятное, никого не забыл и все заметил. Правда, Юльке обидно стало, что ей достался комплимент двоякий. Вроде и ей, а вроде и творогу.

Когда

с тестом разобрались и выложили на сковороду слепленные сырники, поджарили, Митя приступил к соусам. Чего он только не рассказал! И сметанный есть, и сливочный, и медовый и …караул, в общем.

— Предлагаю сделать сметанный, но с ягодами. Вам, Фира Рауфовна, давайте с голубикой. Что? Под цвет волос. Дора Рауфовна, вам понравится клубничный. Джеки — вишня, как и было заявлено. А тебе Юль…

— Малиновый, — Ирина Леонидовна не раз демонстрировала великолепную осведомленность в самых разных событиях и ситуациях.

Митя вчера говорил Юльке о малине, но тихо, шепотом. И как гранд дама это услышала? Загадка! Неужели и, правда, КГБ?

Пока готовили соусы — болтали и смеялись. Честно, словно семья собралась к ужину и развлекалась беседами и шутками. А потом случился звонок в дверь.

Глава 11

По факту, Широков готов был выйти в окно. Нет, ничего страшного или дикого, просто пришла Юлька. Такой он еще не видел эту московскую напасть. Белоснежная футболка, обтягивающие джинсы, какой-то невероятно красивый узел из волос. Но, даже не это главное! К ее обычному сиянию добавилось еще кое-что, и это Митьку доводило до странного состояния. Какого? Ну, мягко говоря, возбужденного. И дело не в физиологии. Точнее, не совсем в ней. Юлька из манкой девушки, превратилась для него, Митьки, в нечто более сокрушительное. Двигалась, смотрела, голову поворачивала как обычно, но добавилась к ее жестам и движениям какая-то странная, нереальная плавность. Широков нервничал, дёргался, и очень ждал хоть какого-нибудь знака, который указал ему путь в кромешной мгле сомнений, ревности и страстной влюбленности.

Сомневался он в том, что нравится Юльке. Ревновал к Кире, поскольку опасался, что новая Юлькина ипостась из-за примирения с мужем. Бесился и злился. Ну, а про влюбленность и так все ясно. Как сказала Джеки: «На лбу написано». Прочли, похоже, все, кроме Юльки.

Мастер класс шел своим чередом: Митька поучал, дамы поучались, а знака все не было. И в дверь еще кто-то позвонил. Митька искренне понадеялся, что это не Кирочка козлячий, который решил за женой зайти.

— Девушки, спокойно! Всем оставаться на своих местах! — Митя пошел открыть дверь, а там, на лестничной площадке стояли рука об руку Артём и Света Заварзины.

В руках у майора был симпатичный букет из гербер, а у Светланы симпатичная коробочка с надписью «Ром».

Митя внимательно оглядел гостей, встретил прямой взгляд Заварзина, который о многом ему поведал. Это чисто мужское, потому описать этот обмен мыслями возможным не представляется. Впрочем, назовем это пониманием.

— Заходите, вы во время, — Митя отворил дверь широко.

— Вечер

добрый, Дим. Мы вот решили зайти и… Дора говорила, что у вас сегодня вечер кулинарный. Ну, мы и подумали, что надо бы познакомиться поближе, — Света приятно улыбнулась. — Прости, что без приглашения.

— Заходите уже. Чего на пороге-то говорить.

Новых гостей встретили весело и сумбурно. Артём протянул Юльке букет.

— Юльчишка, ты прости. Не хотел я тебя ронять. Честное слово, случайно вышло.

Юля просияла улыбкой и обняла майора. Потом общий гомон, двигание стульев, и вот перед Митькой уже не четыре ученика, а целых шесть.

— Ладно, продолжим.

Света помогала Доре резать клубничины, остальные занимались своими ягодами. Заварзин, разумеется, не стал принимать участие в женском шабаше, а заговорил с Митей тихо:

— Хороший у тебя удар, сосед. Учился где-то? — многозначительно потирая бок, спросил Артём.

— В Мурманске. Службу проходил.

— Оно и заметно, военмор. В автономке был или так, якоря вымачивал?

— Всякое было.

— Ясно. Ну что ж, споёмся, — протянул Мите руку, которую тот и пожал, тем самым подтвердив, что никаких разногласий по поводу парочки ударов у соседей не будет. — Значит, ром, в тему, ослик*?

Митька рассмеялся, припомнив, армейские прозвища.

От автора: Ослик — младший матрос (от англ. OS — ordinary seamen).

— Ага, — и они с Заварзиным стали наблюдать за дамами.

Ну, забавлялись оба, надо сказать. Как и вещал накануне Митька, Дора в сахарной пудре, Фира аккуратно режет скользкие ягодки голубики, Джеки, изогнув идеальную бровь, угощается вишнями, забыв о соусе. А Юлька…

Митя отчаянно заозирался, умоляя небо (или кто там есть?) подать ему знак этот окаянный. Отбить чужую жену? Сделать ее вдовой? О том, чтобы оставить все, как есть, Широков уже не думал.

Минут пятнадцать спустя соусы были готовы, сырники красиво свалены на большое блюдо.

— Может, за стол? — Митя оглядел сидящих вокруг кухонного острова соседей.

— Нет! — все дружно, в один голос, словно заранее репетировали.

— Здесь уютно, Мить. Что там у тебя? Ром? Наливай! — Ирина Леонидовна подала сигнал к началу импровизированного застолья, а наличие рома спровоцировало новый мастер класс, уже по смешиванию коктейлей.

Сидеть за столом, прижимаясь друг к другу плечами и, правда, было уютно и приятно всем. Митька, заседал в одиночестве напротив гостей своих и радовался. Чему? Всему: Юльке, уютности, душевности и наличию не одной, а сразу целых шести живых душ.

— Митя, а можно вазочку попросить? — Юлька любовалась букетом своим. — Увянут раньше времени.

— Ага, — встал и пошел к полке за диваном.

Цапнул какой-то горшок от дизайнера, повернулся уж к гостям, и тут знак увидел!

На Юлькиной футболке, на спине, большими красными буквами написано: «Вместе навсегда!». Горшок в руках удержал, но как-то изумился и ошалел слегка. И как он раньше не заметил? Хотя, Юлька же к нему лицом все время сидела…

— Военмор, ты чего там застыл? Кувшин тяжелый?