Манкая
Шрифт:
— Я кофе тебе сварил. Юль, я даже не знаю, какой ты любишь. С молоком? Со сливками? Черный? Сладкий? — ну простые вопросы, согласитесь.
Митька помнил, что Юльке тяжело давался выбор, однако был удивлен и рад тому, что он твердо заявила.
— Спасибо. Черный, сладкий, — Митька порадовался, что угадал и протянул ей кружку с теплым еще кофе.
Юлка сделала долгий глоток и, что уж там скрывать, была рада спрятаться за кружкой от внимательного взгляда Ширковского! Потом еще глоток и еще… Митька молчал, а Юля…
В ней все, простите, дрыгалось!
— Что — то не так? Юль? Что с тобой? — она снова принялась пить кофе, а Митька запаниковал! — Жалеешь? Тебе неприятен мой вид сегодня? Юль, скажи хоть что — нибудь!
Выхватил кружку из ее рук, поставил на тумбу и взял за плечи. Встряхнул легонько и заставил смотреть прямо на себя!
— Хочешь уйти? Хочешь, чтобы я ушел? Чего ты ждешь от меня?!! Чего ты хочешь?!! — и снова встряхнул.
Юля была рада Митькиному голосу, точнее такой вот его волнительной, интонации, но все никак не решалась озвучить своё, мягко говоря, пикантное желание.
— Мить… — и замолкла, наблюдая тревогу в серых глазах, — Ты прости меня, но …э…
— Что? За что простить? — Митька ждал, а Юля решилась!
— Я очень хочу тебя поцеловать, и хочу, чтобы ты снова меня любил, — Широков основательно завис, осмысливая ее слова, а Юлька по привычке сомневаться, продолжила, — Если ты не хочешь…то….
Митька в упор разглядывал свою девочку и все никак не мог осмыслить ее просьбы. Ну, то есть как, не мог… Он понял все, просто реагировал странно. Вот какая — то исключительно шальная, счастливая воронка зародилась в нем и плавно завивая свои кольца поднималась выше и выше. Путано? Ага. Но, от этого не менее офигительно!
Юлька истолковала его молчание по- своему и сжалась вся, сделав движение «на выход». Опустила голову, прикрыла волосами пышными свою расстроенную мордашку и полезла с постели.
— Стоять! — Широков скомандовал идиотски- счастливым голосом, — Ну, держись, Юлька! Попала ты капитально!
Рванулся к ней, придавил к постели всем своим весом и поцеловал манкие, чувственные губы, пахнущие кофе, изумительно сладкие и нежные.
Хорошо, что оба молодые и здоровые, в противном случае можно было бы запросто получить сердечный приступ! Такого, простите, сексуального марафона не было у Митьки, а уж про Юльку и говорить нечего!
Глава 21
— Отпусти, — просила Юлька Широкова, а он только головой мотал и тем самым заставлял ее смеяться! — Отпусти, Митя! У меня есть одно важное дело.
— Какое? И что может быть важнее, чем я? — наглый и счастливый Митька захватил Юлькины руки и крепко держал их.
— Ничего! Но мне, правда,
— Ты вернешься?
— Если ты этого хочешь, — плохой ответ и он, разумеется, Широкову не понравился.
— А ты хочешь? Юль, без шуток. Я не хочу тебя отпускать. Зачем спрашивать, хочу ли я, чтобы ты вернулась?
— А я не хочу уходить. Но, должна, — все, дошло до Митьки куда и зачем она собралась!
— Ты к Кириллу?!!!
— Да.
— Нет. Зачем? — спрашивал и понимал, что идти ей надо, и вопрос он задал тупейший, — Хочешь рассказать ему? Юль, я могу пойти с тобой. А еще лучше, я сам ему расскажу.
— Нет. Я должна сама, понимаешь? — Митька понимал, но решительно отказывался отпустить Юльку к мужу.
— Не могу. Честно. Не могу я тебя туда одну отпустить!
— Пожалуйста, Митенька, — поцеловала нежно и как теперь ей отказать? — Я не думаю, что вернусь скоро, но я обязательно вернусь.
Широков злился, но и понимал, что это правильно! Притом, счастлив был как влюбленный малолеток, впрочем, таким он и был, если убрать «малолетка».
— Я буду за дверью! И не спорь!
— Я очень прошу тебя не делать этого. Я буду знать, что ты ждешь и волнуешься, и не смогу думать ни о чем, кроме тебя. А мне сейчас понадобятся все мои силы и мысли. Прости меня, Митя. Я сплошные проблемы тебе создаю.
— Опять? Юль… А я тебе проблемы не создал? Ты из — за меня должна сейчас отчитываться перед мужем. Кто тут проблема?
— Напасть? Ярославская, — Юля улыбалась.
— Напасть московская! — Митька покачал головой и тоже улыбнулся.
Они выяснили, как величали друг друга мысленно, и удивились сходству фраз и ощущений. Хотя и рады были любому намеку или случайности, говорившим о единстве мыслей.
Юля встала и направилась в ванную. Там она долго стояла перед зеркалом и изучала свое отражение. Что видела? Ну…вопрос сложный, хотя в данном случае очевидный. Зеркала редко лгут. Это мы себе лжем, когда видим в отражении нечто, что нам не по нраву. Располнела?? Нет! Это зеркало увеличивает! Побледнела?? Это освещение такое! Лохматая?? Это сейчас модно, да и живенько так! Ну и так далее… А Юлька старалась себе не лгать. Вот и сейчас, видя свое лицо, счастливое и сияющее, поняла, насколько рада быть с Митей. И не только это…
Да, Юлька странное, непонятное создание. Наверно потому и подумала о Кире! Каково ему было возвращаться от любовниц к ней. Вот только он был в постели и горячо целовал желанную женщину, а тут надо идти домой и врать надоевшей жене о любви, работе. Не жалела она его, но понимала, насколько тяжело это все. Правда, забывала она о том, что есть на свете люди не такие как она, совестливые. Кира не страдал этим чувством, ну не входила совесть в список его встроенных опций. А в Юлькиной прошивке это качество стояло на одном из первых мест. Кире тяжело не было. Его «походы» радовали его тем, что уверен он был в собственной хитрости и изворотливости. И там успел и тут не сплоховал. Как — то так. А Юлька?