Мантикора и Дракон. Эпизод II
Шрифт:
Шаги приближались. Уже можно было различить голоса, выделить главного, раскатистым басом говорившего о новых обязанностях для стражи. Прикрыв глаза, досчитала до десяти и обратно, с каждым произнесенным словом силком выталкивая из себя волнение, беспокойство, неуверенность страх…
Когда группа стражников оказалась в трех шагах от моего укрытия, Корана аль Эйран спряталась глубоко внутри, уступив место Мантикоре, открывшей сезон охоты на Гильдию Игроков.
Пять мужчин. Тренированных, обученных и готовых к действию. Они встрепенулись сразу же, стоило ступить на освещенный участок земли, выйдя из спасительной тени. Окружили и взяли в кольцо, грамотно встав на позиции, отрабатывая давно заученную до автоматизма схему действий.
— Поиграем? — улыбка с толикой безумия
Бросок вперед. Еще до того, как хоть кто — то из них смог понять, что тут происходит. Вскинуть руку. С кончиков пальцев срываются три иглы, пробивая шею и попадая в глаз командиру отряда. Крупный мужчина падает навзничь, освобождая мне путь, давая возможность вырваться из окружения.
Кувырок вперед. Приземлиться и тут же обернуться. Пальцем поманила к себе остальных, побуждая их к действиям. Стражники кинулись на меня как свора цепных псов, потерявшая своего вожака и готовая порвать на кусочки того, кто посмел это сделать. Один раскрутил цепь с небольшим шаром на конце, покрытым шипами. Никчемная подделка под любимое оружие ранхаров, тем не менее весьма ощутимо приложившая по плечу. Если бы не доспех, вполне возможно, что выдрало бы кусок кожи вместе с мясом.
Рассмеявшись, накрутила цепь на руку и дернула на себя, вложив в этот рывок толики магии Воздуха и поймав свою добыче на клинок, пробивший грудную клетку парня. Отбросив в сторону мертвое тело, крутанулась на месте, вытаскивая из оружейной печати короткие стилеты, тут же пуская их в дело. Еще один стражник рухнул с перебитыми сухожилиями на ногах, а затем был добит вогнанным в затылок ножом. Оставшаяся парочка умерла быстрее своих товарищей, осев на землю с перерезанным горлом.
Выпрямившись, откинула со лба прядь волос, мимоходом отметив испачканные в чужой крови руки. коротким движением руки послала слабый импульс магии в сторону оставленной печати. В тот же миг по границе поселения прошла яркая, ослепляющая вспышка, прочертив огненную дорожку на земле. Секунда замешательства и вверх рванула стена магического пламени, накрыв Миоус оранжево — алым куполом и тем самым подписав окончательный приговор всем его жителям.
— Ну здравствуй, друг, это же я пришла, — шептала, улыбаясь и прислушиваясь к нарастающим крикам жителей, высыпавших на улицу и теперь начинающих постепенно паниковать. Крутанула в руках удлиненные кинжалы с трехгранными лезвиями. Мое любимое оружие. — Почему бы не начать молиться? Жизнь твоя — это то, с чем давно пора проститься… Да, Риго, пора платить по счетам.
Рассмеявшись, направилась в сторону центральной площади. Помнится, там был милый особнячок, судя по рассказам Шенти, в котором найдутся желающие ответить на мои вопросы. Впрочем, даже если они не захотят это сделать, у меня всегда есть в запасе пара способов, помогающих прочистить память и улучшить разговорчивость.
Он никогда не сможет забыть тот день. Как бы ни старался, как бы ни пытался вычеркнуть из памяти страшные картины кровавой расправы, стоит закрыть глаза и перед мысленным взором встанет ужасная, нелепая гибель собственной матери.
А еще ему никогда не удастся избавиться от ночных кошмаров. И просыпаясь в холодном поту, молодой человек каждую ночь будет проклинать черные глаза с ярко — красным узором по всей поверхности радужки…
Все было как всегда. Мальчишка лет восьми остановился у порога собственного дома. Кое — как пригладив взлохмаченные цвета спелой пшеницы волосы руками, он вытер нос рукавом изрядно потрепанной рубашки. Тириг прекрасно знал, что за опоздание к ужину на целых два часа ему светит нагоняй от матери и уже привычный подзатыльник от отца, все реже и реже бывающего дома. Вот только ничего с этим поделать мальчишка не мог. В их городке магией если и владели, то только те, кто жил ближе к центральной площади и периодически мог входить в черный дом, где вход охранял злой пес и молчаливый дядька со страшным носом, загнутым крючком. И уж точно никто из них не собирался учить этому делу ребенка из семьи простых рабочих. Отец его при местном кузнице был, а мама сколько позволяло слабое здоровье, помогала в лавке
Тяжело вздохнув, Тириг снова шмыгнул но сом. После того случая, воровать не тянуло. Возможности выяснить, есть у него магия или нет — тоже не появилось. И мечта так бы и осталась мечтой… Если бы не одно «но». Лазая по обломкам горных пород не далеко от города, случайно встретил изможденного старика. Тот был слишком худым, даже на взгляд ребенка, с израненными ступнями и содранными ладонями, с которых местами просто свисали куски кожи. Сначала он хотел позвать взрослых, но замер с открытым ртом, так и не сумев двинуться с места. Старик бормотал себе под нос странные слова и водил трясущимися пальцами по ранам, предварительно смазав их какой — то странной, желто — зеленой смесью. Затем он закрыл глаза и под все тоже непонятное пение залез пальцами по кожу, не делая никаких разрезов. Пальцы словно провалились внутрь, утонув в выступившей крови.
Как выяснилось позже, старика звали Уфо и он был рабом, отправленным надзирателями на верную смерть в дикий лес. Но мужчина пусть и не обладал магией, сумел выжить, применив все свое мастерство хилера. И когда он показал малую часть своих умений, Тириг попросился к нему в ученики, каким — то шестым чувством понимая, что это его шанс помочь своей семье. Привести Уфо в город он не мог, вот и приходилось встречаться с ним в лесу, где удалось устроить старика со всем возможным комфортом.
Не замечая течения времени, впитывая новые знания как губка, мальчик начал постоянно опаздывать и вот теперь, стоя перед входной дверью, в который раз пытался придумать оправдание. Пока что не получалось, а сказать правду — подвести старика, взявшего с него слово молчать о нем.
Снова вздохнув, набрался смелости и открыл дверь, боком протискиваясь в коридор. На кухне мать гремела посудой, готовя ужин. Больше в доме не было слышно ни звука, значит отец все еще на работе. Облегченно выдохнув, мальчик сделал уже несколько шагов и почти добрался до лестницы на второй этаж, когда сзади раздался спокойный и несколько усталый голос:
— Молодой человек и где же вы были?
— Ну ма — а–ам, — Тириг опустил голову и обернулся к стоящей в дверях кухни женщине, пряча руки за спиной и виновато ковыряя носком изрядно поношенного сапога половик. — Прости, я с ребятами заигрался… А что на ужин?
— Тириг, я спросила у всех твоих друзей, никто из них тебя не видел уже неделю, — женщина сурово поджала губы, скрестив руки на груди.
— Ну, я гулял…
— Тириг!
— Ну ма — а–ам, все же в порядке, правда? — и полный раскаянья взгляд, вкупе с умильной улыбкой. Сын всегда найдет способ растопить материнское сердце.
Тяжело вздохнув, женщина покачала головой и махнула рукой:
— Умывайся и иди на кухню, будем ужинать. И больше так не пугай меня, ладно?
— Мам, я люблю тебя! — Тириг счастливо улыбнулся и умчался в сторону ванной комнаты. Не смотря на все трудности и все, что было, он искренне обожал свою семью и нежно любил мать, самую лучшую маму в мире!
В его памяти образ матери отпечатался так, словно кто — то выжег его с помощью клейма. Невысокая, статная, с мягкой улыбкой на гладком, с едва заметными морщинами округлом лице. Теплые голубые глаза и тяжелая копна черных волос, заплетенных в косу. Кожа на ее руках была шершавой, ладони и запястья до локтей почти всегда оказывались забинтованными, и часто она даже не могла нормально держать кружку с горячим лечебным отваром. Только сколько бы он потом не искал, нигде не видел такого знающего, любящего взгляда и понимающей улыбки на тонких, бледных губах. А еще этот запах…