Ману и Ракель
Шрифт:
– Послушай, я…
– Нет, это ты послушай! Я хочу знать, какого чёрта ты тут делаешь?! Мы с Глорией просто хотим провести выходные вдвоём, а ты…
Палец Ману касается моих губ, заставляя замолчать.
«Это что ещё такое? Может, цапнуть его хорошенько за палец?!»
– Я просто хотел поблагодарить тебя за помощь, которую ты мне оказала тогда в клубе. Ты не брала трубку и не отвечала на мои звонки, поэтому я и…
– Понятно, - перебиваю я его.
– Твои благодарности приняты. Теперь можешь садиться
Ману разворачивается и идёт к мотоциклу. Я надеюсь, что он сейчас уедет, но напрасно. Улыбаясь, Мануэль возвращается назад. В руках у него небольшой рюкзак.
– Малышка, не будь такой букой! Моя хорошая подруга Глория пригласила меня погостить у неё несколько дней.
Спокойно! Спокойно! Меня всю трясёт от возмущения!
«Святые угодники, как же он меня бесит!»
– Послушай, Ракель. Не надо злиться ни на меня, ни на Глорию. Я признаю, что использовал её, чтобы подобраться к тебе. Но сделал я это лишь потому, что очень хотел провести эти четыре дня в компании самой красивой и неприступной девушки на свете!
Я смотрю на Ману, пытаясь понять: правду ли он говорит или нет.
– Ракель, мы же друзья. Это будут отменные выходные, я обещаю, - говорит моя первая любовь, и я сдаюсь. Если он хочет - пусть остаётся!
В этот момент мне уже не хочется убивать бедную Глорию. Я думаю, что она и так плохо спала всю предыдущую неделю, мучаясь угрызениями совести. У меня же созрел план мести.
Улыбнувшись фальшивой улыбкой, я говорю Ману:
– Ты прав! Забудем прошлые ссоры. Добро пожаловать!
Мануэль улыбается. Вид у него счастливый. Бедолага. Он и не подозревает, какие четыре дня его ждут!
Глава 10.
Настроение у меня хуже некуда. Мало того, что я злюсь на Ману, так меня ещё и разрывают противоречивые чувства сейчас. Хочется и плакать, и радоваться одновременно.
Моя бедная Глория мечется по кухне, виновато посматривая в мою сторону. Заметно, что она сильно переживает и пытается отвлечь себя приготовлением ужина. Когда я подхожу к ней, она замирает в нерешительности.
– Ладно. Я прощаю тебя.
Глория бросается обнимать меня.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
Я отвечаю на её объятия и нежно шепчу:
– Ты же знаешь, что я люблю тебя и не могу долго злиться. Но, Глория, пойми, меня не радует тот факт, что всё, что мы с тобой запланировали на эти выходные, может накрыться медным тазом из-за присутствия Мануэля.
Кивнув, Глория грустно вздыхает. Открывается дверь, и на кухню заходит Ману. Он смотрит на нас, демонстрируя ослепительную улыбку во все тридцать два зуба.
– О, да у вас тут обнимашки… Девочки, может, вы хотите пошалить сегодня ночью друг с дружкой? Если да то, я не буду вам мешать. Лягу спать на улице.
Едва сдерживаясь от произнесения в его сторону всех известных мне ругательств, я целую Глорию в лоб, и, высвободившись
– Давайте накрывать на стол. Ману, принеси сумки с продуктами. И побыстрее.
Не дожидаясь ответа, я начинаю помогать Глории доставать посуду из шкафа. Мы быстро находим всё необходимое - у моей подруги всегда полный порядок на кухне. Взглянув через плечо, я замечаю, что Ману по - прежнему стоит в дверях. За сумками он так и ходил. Что неудивительно. Я выразительно смотрю на него, а он в ответ лишь разводит руками:
– Лапочка, я не экстрасенс. Откуда мне знать, где вы положили ваши сумки?!
Оттолкнув его плечом, я иду за продуктами сама. Ману остаётся на кухне.
«Проклятье! Он невыносим!»
Когда я, нагруженная кучей пакетов, возвращаюсь, Мануэль, как ни в чём не бывало, расставляет тарелки и бокалы на стол, а Глория поджаривает куриное филе на сковороде. Мне достаётся почётное право нарезать овощи, и я быстренько сварганиваю парочку салатиков.
Наконец, всё готово. Мы рассаживаемся за стол и принимаемся за еду. По - началу атмосфера за столом напряжённая, но потом пара бокалов вина делает своё дело. Глория рассказывает несколько смешных историй из жизни её больницы, и мы все смеёмся над ними.
Ману сам вызывается помыть грязную посуду. Глория для вида немного сопротивляется, но быстро сдаётся. Пожелав всем доброй ночи, она уходит спать. Я подозреваю, что её внезапная сонливость неспроста.
Мы остаёмся на кухни вдвоём. Ману моет посуду, а я, потягивая вино из бокала, наблюдаю за ним.
«Знаменитый Мануэль Бельтран САМ моёт посуду. Смотрела бы и смотрела!»
Некоторое время мы молчим, занимаясь каждый своим делом. Вспомнив о Флэше, я поднимаюсь. Надо бы выгулять его. Услышав своё имя, мой пёс подбегает ко мне, радостно виляя хвостом. Мы выходим в вечерние сумерки, но не успеваем пройти и десяти метров, как Ману догоняет нас.
– Подожди! Я пойду с вами.
Это уже слишком!
– Пожалуйста, оставь меня в покое!
Ману останавливается.
– Ты можешь мне сказать, чем я заслужил такое отношение? Что я тебе сделал?!
Я молчу, не зная, что ответить. Потом бормочу:
– Ничего.
Подойдя ближе, Ману заглядывает мне в глаза.
– Ты маленькая врунишка. Я вижу, как ты смотришь на меня. Если бы взглядом можно было убивать, я давно был бы мёртв!
Его слова немного развеселяют меня, и я улыбаюсь.
Тем временем мы входим в лес. Флэш убегает далеко вперёд, и я беспокоюсь, как бы он не потерялся.
– Я бы хотел ещё раз поблагодарить тебя, - подаёт голос Ману.
– За то, что помогла мне тогда в клубе.
Я вспоминаю голую задницу Софии и снова огорчаюсь.
– Я сделала это только из-за любви к твоей матери! Она не заслуживает быть опозоренной из-за глупых выходок её сына.
Пару минут мы шагаем по вечернему лесу в полной тишине. Вдруг Ману, широко улыбнувшись, говорит: