Ману и Ракель
Шрифт:
Мои инстинкты срабатывают моментально. Размахнувшись, я собираюсь отвесить Лоле хорошую оплеуху, но Ману перехватывает мою руку.
Несколько секунд в баре стоит гробовая тишина. Я смотрю на Мауэля и вижу, как с его лица капают остатки выплеснутого напитка. Последующие события представляются мне последовательностью отдельных картинок.
Взгляды всех присутствующих упираются в нашу троицу.
Лола начинает истошно визжать и выкрикивать ругательства.
Азу и Томас пытаются навести порядок в этом бардаке, но у них мало что получается.
Практически все, кто
Вскоре к ним присоединяется тяжёлая артиллерия - несколько фотографов с фотоаппаратами наперевес вбегают в дверь, и вскоре зал озаряется яркими вспышками.
Схватив за руку, Ману тащит меня прочь из бара. Как только мы оказываемся в другой комнате, он раздражённо шипит:
– Теперь ты счастлива?!
Я открываю рот, чтобы ответить, но, похоже, мой ответ Ману совсем не интересует.
– Я же говорил тебе, что это не очень хорошая идея - совместный поход на эту вечеринку. Но ты уверяла меня в обратном, и я, как дурак, поверил, что твои друзья могут забыть о своей профессии хотя бы на один вечер. Я доверился тебе. И что в итоге получилось?!
– Ману, они все обещали мне, что ...
– Они тебе обещали?
– голос Ману срывается на крик.
– Чёрт возьми, Ракель, в каких облаках ты летаешь?
И хотя я осознаю, что он в чём-то прав, но одновременно с этим многие его обвинения беспочвенны.
Во время празднества никто из моих друзей не приставал к Ману. Напротив, все они с пониманием отнеслись к моей просьбе забыть о журналистике в присутствии Мануэля.
Проблемы начались после того, как мы переместились в бар. И возникли они исключительно с новоприбывшими гостями, в особенности с Лолой.
Выговорившись, Ману тащит меня к выходу. За дверью нас ожидает новое испытание - орава папарацци. Сотни вспышек ослепляют нас. Кажется, что все журналисты города здесь. Но откуда они прознали, что знаменитый актёр Мануэль Бельтран находится именно в этом ресторане? Я чувствую себя ужасно.
Ману со злостью захлопывает дверь. Подоспевшие Азу, Томас и Агус наперебой извиняются за то, что произошло. Они так же, как и я, в шоке от произошедшего. Ману молча кивает и отходит от нас в сторону в то время, как я обсуждаю с друзьями пути побега из ресторана, в обход карауливших на улице репортёров.
Краем уха я слышу, что Ману разговаривает с кем-то по телефону. Прислушавшись, я улавливаю последнюю фразу.
– Да, Кончита. Я надеюсь на вас.
Закончив разговор, Ману поворачивается и смотрит прямо на меня. Боже, какой у него ледяной взгляд! Такое чувство, будто исходящий от него странный холод сковывает моё тело.
Через десять минут, с помощью нескольких друзей журналистов, нам удаётся пробиться сквозь лавины фотографов к нашему автомобилю.
Когда мы уже сидим внутри машины, Ману говорит, и его слова звучат, как приговор.
– Так не может больше продолжаться.
– О чём ты?
– я еле шепчу, догадываясь, о чём он говорит.
Ману берёт мои руки в свои, и, заглядывая в глаза, поясняет:
– Ракель, мне очень нравится быть с тобой, но я не могу больше выносить это безумие,
О Боже ... я уже точно знаю, что именно он собирается сказать! И прежде, чем Ману говорит это, я опережаю его.
– Ты прав. Так не может больше продолжаться.
Всю дорогу к моему дому мы едем молча.
– Может, поговорим?
– спрашивает Ману, когда машина останавливается у подъезда.
Я смотрю на него и отрицательно качаю головой. Затем открываю дверь и, прежде чем выйти, улыбаюсь Ману фальшивой улыбкой.
– Мы уж обо всё поговорили. Прощай, Ману!
К двери подъезда я иду не оборачиваясь, с достоинством, а когда берусь за ручку, за спиной раздаётся шум отъезжающей машины.
Остатков моей силы воли хватает только на то, чтобы подняться на свой этаж и зайти в квартиру. Но как только я закрываю за собой дверь, и Флэш подбегает ко мне, встречая, я сдаюсь - обнимаю своего верного пса, и, сев на пол прямо в коридоре, плачу навзрыд. Теперь-то я уже могу себе это позволить.
Глава 29.
Проходит пять дней с момента самого больного разочарования в моей жизни. Все вокруг: и журналисты, и простые обыватели в курсе того, что мы с Ману разошлись. Первой об этом раструбила, конечно же, Кончита, и я уверена, когда она рассказывала о нашем разрыве, ехидная улыбка не сходила с её лица. Чёрт бы её побрал!
Все эти дни я не могу заставить себя не думать о Мануэле. Честно говоря, я думаю о нём постоянно. И только неимоверными усилиями воли я сдерживаюсь, хотя так сильно хочу увидеть его, позвонить сама или чтобы он позвонил мне, либо написал хотя бы коротенькое сообщение.
Действительно ли между нами всё кончено?!
Я не знаю. Вернее, не могу сказать утвердительно, так это или нет.
Мои дни такие серые, что иногда я прям - таки задыхаюсь от переполнявшей грудь грусти. И хотя я стараюсь как-то приободрить и развеселить себя, с каждой минутой переносить расставание с Ману становится всё труднее и труднее. Невесёлые мысли преследуют меня везде: и дома, и на работе. Они мешают сосредоточиться, от чего вместо качественных репортажей постоянно получается какая-то галиматья. Такое чувство, будто бы я совсем разучилась их писать.
Когда я делюсь своей проблемой с Лоли, она поддерживает меня, пообещав не давить и подождать, пока мой творческий кризис закончится. После откровенного разговора с подругой мне становится легче, но сейчас, сидя у пустого монитора, я снова думаю не о работе, а о Мануэле.
Что за дела! Можно подумать, что из-за какого-то смазливого красавчика я перестала быть репортёром. Смех, да и только!
Пока я мучаюсь в поисках вдохновения, приходит сообщение от Педро, того самого фотографа, с которого, по сути, и начались все наши проблемы. В смс- ке вложенным файлом прикреплена фотография, на которой Ману держится за руку с очередной гламурной пассией. Вот же Педро идиот! Он ведёт себя, словно мальчишка, желающий подразнить и ущипнуть побольнее за чувствительное место.