Манускрипт дьявола
Шрифт:
– Изумрудов при ней не оказалось, хотя она взяла их с собой? – спросил Илюшин.
– Именно так. Уцелевшая горничная после рассказала, что хозяйка при ней достала из сейфа шкатулку с драгоценностями – а их у нее было немало – и вывалила в сумку. А затем уже бросилась к конюшне, держа сумку в руках.
– Могла спрятать в конюшне, – предположил Сергей.
– Безусловно. И часть спрятала – многое потом нашли. Но все знали об изумрудах, поэтому усадьбу обыскали и разобрали буквально по кирпичику, в том числе и все подсобные помещения. Изумрудов не было. То же самое и с поместьем самого Шаболина – его перевернули кверху дном, разграбили,
– Значит, это на ее поиски уехал Максим?
– Да. Он перерыл архивы, нашел все, что имело отношение к купцу и его поместью. Узнал, что все деревни Шаболина в пятидесятых годах были распаханы, а название «Шаболино» теперь носит другая деревушка, в действительности никогда купцу не принадлежавшая. И решил, будто знает, что случилось с ожерельем. Мне он говорить ничего не стал, собрался и поехал. Вот, собственно, и все.
Борис Осипович вздохнул, снял очки и повертел их в руках:
– Если вам нужны еще какие-то сведения, возможно, их подскажет дядя Максима – Александр, родной брат моей жены. Макс что-то обсуждал с ним – у них в последнее время стали налаживаться отношения.
– Налаживаться? – переспросил Илюшин.
– Ну да, – как показалось Бабкину, с неохотой ответил отчим Арефьева. – К сожалению, мы не всегда могли найти общий язык. У Александра не самая легкая работа, он заведует интернатом для трудных подростков, и это наложило отпечаток на его характер. Хорошо, что хотя бы Максиму удалось преодолеть отчуждение.
– А вы? – проявил бестактность Макар, сам не понимая, зачем лезет во внутренние дела семьи Арефьевых.
– Я… нет. Нет, к сожалению. Но это не имеет никакого отношения к Наташе.
Он замолчал, и Илюшин понял, что больше ничего не услышит от Бориса Осиповича. Записал телефон Александра, задал еще несколько уточняющих вопросов, и они попрощались с отчимом Максима Арефьева.
– Давай-ка сразу заедем к этому дядюшке, – сказал Макар, когда дверь подъезда захлопнулась за ними. – Как я понял, интернат здесь недалеко. Если он по-прежнему там директором, то должен быть на месте. Сейчас позвоним и узнаем…
Александр Сергеевич Арефьев оказался на месте, но разговаривать с сыщиками сперва не пожелал, ссылаясь на нехватку времени. Лишь после настойчивых просьб Илюшина он согласился ответить на несколько вопросов, предупредив, что через пять минут должен уйти из кабинета.
– Ничего не знаю о Куликовой! Уже Баренцев прибегал, метался, как оглашенный. А я так скажу – уехала девочка в Сочи, там развлекается.
Бабкин с первого взгляда проникся неприязнью к этому вальяжному мужчине с гладко выбритым синим подбородком и длинными залысинами над бровями, говорившему высоким, чуть визгливым голосом. От него сильно пахло одеколоном, а маленький, заставленный шкафами кабинет весь провонял сигаретным дымом, и Бабкин еле сдерживался, чтобы не морщиться от этой смеси ароматов. В окне виднелась группа мальчишек лет тринадцати, под руководством воспитателя убиравших мусор с газона.
– Почему именно в Сочи? – поинтересовался Макар.
– Откуда я знаю! Пусть не в Сочи, пусть в Крым. Или в Саудовскую Аравию.
– Есть свидетели, – напомнил Бабкин. – Они видели, что девушку вывели из подъезда силой.
– Знаем мы это «силой», – парировал директор интерната. – Ролевые
– Хорошо, пусть так. Тогда скажите, Александр Сергеевич, вы знаете, как идут дела у вашего племянника? Ведь Максим сейчас ищет клад Шаболина…
Старший Арефьев изменился в лице:
– Послушайте! Это все чушь! Я так Максиму и говорил! Происки этого жадного еврейчика!
– Какого еще жадного еврейчика? – нахмурился Илюшин.
– Танькиного муженька. – Александр Сергеевич скривился. – Мерзейший тип, собравший все характерные черты своей нации. Я говорил ей: ты дура, живи одна, заботься о сыне. Нет, ей втемяшилось в голову выйти замуж. А Борис забил мальчишке башку всякой чушью, рассчитывая на то, что ему на блюдечке принесут халявные деньги. Клады парень ищет! По лесам ходит с металлоискателем! Работать надо, ра-бо-тать! – Он развернулся в крутящемся кресле, широким жестом указав на бродящих по газону подростков. – Труд сделал из обезьяны человека. Видите воспитанников нашего интерната? Если бы не работа, они бы давно уже окончательно деградировали, забив себе мозги парами клея. К сожалению, мой племянник – ленивый идиот, сильно подверженный чужому влиянию. Вместо того чтобы добросовестно вспахивать свою ниву, он рассчитывает на быстрое обогащение. Ничего у него не получается, само собой, и все это лишь пустая трата времени.
– Ленивый идиот? – переспросил Бабкин. – Его отчим говорит, что Максим учится в аспирантуре физтеха…
– Учится, – неохотно признал Арефьев-старший. – И неплохо учится, должен сказать. У мальчишки способности – к счастью, в этом отношении он пошел в меня. Но это его хобби! Поверьте мне, времяпрепровождение для болванов, оно отупляет его.
– То есть вы не знаете, на каком этапе его поиски, – уточнил Илюшин.
– Какой этап, молодой человек, о чем вы! – Александр Сергеевич картинно воздел руки к небу. – Максим бродит по лесам со своей железкой – вот и все его этапы. Потом вернется ни с чем, как всегда и бывает.
– А когда вы в последний раз общались с ним?
– Не помню… кажется, еще до его отъезда. У меня масса дел, честное слово, нет возможности держать в голове такие мелочи.
– Вы говорили, к вам заходил Баренцев…
– Да, единственный из всей троицы, из кого вышло что-то дельное. Он частенько бывает у меня. Я ему сдаю два помещения.
– Под склад?
– Да, одно – под склад, а во втором он обустроил спортивный зал. Мои мальчишки тоже туда ходят – те, кому за хорошее поведение я разрешаю заниматься. Пусть качаются, вреда от этого никакого не будет. А тренеры там неплохие. Баренцев аренду платит исправно, он вообще паренек такой – ответственный и толковый. В отличие от этих двух дурачков, Макса с Наташкой. Что хотите говорите – не верю я, что ее увезли силой. Никому она не нужна, вот что. А теперь извините, у меня дела.
– Я, кажется, понимаю, почему отчим Максима Арефьева не научился нормально общаться с братом своей жены, – буркнул Бабкин, когда они вышли из кабинета и прошли по узкому длинному коридору, застеленному темно-красной ковровой лентой. – Слушай, как такому детей-то доверяют?
– Да, махровый антисемит, к тому же не из умных, – согласился Илюшин. – Резюмирую: ничего не вынесли из разговора, кроме понимания позиции Бориса Осиповича. Значит, возвращаемся к началу, то есть к манускрипту. Поехали домой, хочу еще раз кое на что взглянуть…