Манускрипт всевластия
Шрифт:
— Мне никогда не хотелось знать.
— Почему, Диана? Как можно отказываться от таких чудесных даров? — Мэтью сжал пальцы, словно боясь, что у него отнимут столь ценный для науки материал.
— Страх и желание? — тихо предположила я, касаясь пальцами его скул. Заново пораженная своей любовью к нему, я процитировала слова, написанные его демоническим другом Бруно в шестнадцатом веке: — «Желанье шпорит, страх уздой берет». Разве не этим объясняется все, что происходит
— Все, кроме тебя, — ответил он хрипло. — Ты в эти рамки не помещаешься.
Коснувшись ногами земли, я отняла пальцы от его щек — мое тело помнило этот плавный жест, хотя разум отметил его как странный. Частица меня, которую я подарила Мэтью, перескочила из его ладони в мою. Я зажала ее в руке, и энергия быстро впиталась обратно. Щекотку колдовской силы я признавала теперь как свою и боялась ведьмы, в которую превращалась.
Палец Мэтью отвел в сторону мои волосы.
— Ничто не укроет тебя от магии — ни наука, ни сила воли. Она найдет тебя всюду. И от меня ты тоже не спрячешься.
— Так говорила мне мать — там, в Ла Пьере. Она знала про нас. — Третий глаз испуганно закрылся, чтобы не видеть каменного мешка. Я вздрогнула, и Мэтью привлек меня к себе. Его объятия, хотя и не были теплыми, вселяли ощущение безопасности.
— Может быть, им было легче от знания, что ты не будешь одна. — Его холодные, твердые губы сошлись с моими, нос шумно вдыхал мой запах. Отстранился он нехотя, приглаживая мне волосы и запахивая парку у меня на груди.
— Научишь меня драться? Как своего рыцаря?
— Рыцари умели драться задолго до того, как пришли ко мне, но мне доводилось обучать других воинов — людей, вампиров и демонов. Маркуса я тоже учил, а он, видит Бог, был твердым орешком. Вот только с чародеями ни разу не сталкивался.
— Пошли домой. — Лодыжка болела, я едва держалась на ногах от усталости. Мэтью взвалил меня на спину и понес. — Еще раз спасибо за то, что нашел меня, — прошептала я, держась за его шею — и он понял, что на этот раз я имела в виду не Ла Пьер.
— Я давно уже перестал искать — и тут вдруг ты. В библиотеке, в самый Мейбон. Историк и ведьма к тому же! — Он недоверчиво покрутил головой.
— Это и называется магией. — Я чмокнула его в шею. Он замурлыкал, ссадил меня на заднем крыльце и пошел за дровами, предоставив мне мириться с тетками в одиночку.
— Я понимаю, почему ты хранила этот секрет, — я обняла раскисшую от облегчения Эм, — но мама сказала мне, что время секретов прошло.
— Ты видела Ребекку? — спросила белая как мел Сара.
— Да, в Ла Пьере. Она пришла, когда Сату запугивала меня и пыталась переманить. — Я помолчала
— Она… они были счастливы? — Бабушка стояла за плечом Сары и переживала, слушая наш разговор.
— Они были вместе, — ответила я и выглянула в окно — не идет ли Мэтью.
— И с ними была ты, — со слезами вставила Эм. — Это и есть счастье.
Тетя хотела сказать что-то, но передумала.
— Что, Сара? — спросила я, взяв ее за руку.
— Ребекка… говорила с тобой?
— Она рассказала мне сказку. Ту же самую, что и в детстве — про ведьму, принца и фею-крестную. Мама очень старалась, чтобы ее околдованная дочка не забывала о магии — но я все равно забыла, потому что хотела забыть.
— В то последнее лето, когда они уехали в Африку, Ребекка спросила меня, что производит на ребенка самое сильное впечатление. Сказки, ответила я, — сказки, которые вы ей читаете на ночь. В них есть все, что нужно: надежда, сила, любовь. — Эм смахивала хлынувшие из глаз слезы.
— Ты правильно говорила, — сказала я.
Сара, заключив мир со мной, тут же напала на принесшего дрова Мэтью.
— Больше не проси, чтобы я сидела спокойно, когда Диана зовет на помощь! И не смей больше ей угрожать, хотя бы и с самыми благими намерениями. Не послушаешься — пожалеешь, что возродился, понял, вампир?
— Хорошо, Сара, — пробормотал он точно как Изабо.
Обедали мы в семейной. Напряженное перемирие едва не перешло в открытый конфликт, когда тетя увидела, что на столе нет мяса.
— Ты ж дымишь, как паровоз, — стала увещевать Эм, когда она пожаловалась на отсутствие «нормальной» еды. — Твои артерии спасибо мне скажут.
— Ты не для меня это делаешь, а для него. Чтоб он Диану не покусал.
Мэтью незлобиво откупорил бутылку, взятую из «рейнджровера».
— Бокал вина, Сара?
— Импортное, что ли? — подозрительно спросила она.
— Французское. — Он налил немного в ее стакан для воды.
— Не люблю французов.
— Не верьте всему, что о нас пишут. Вы скоро увидите, какие мы славные.
Сара соизволила улыбнуться, а Табита вскочила на плечо Мэтью и просидела там до конца обеда, как попугай.
Мэтью пил вино и расспрашивал хозяек о доме, о его истории, о состоянии дел на ферме. Я уплетала чили с кукурузным хлебом и говорить не могла, только слушала.
Отправившись наконец спать, мы забрались в постель голые.
— Тепленькая, — заурчал Мэтью, прижимаясь ко мне.
— А ты так хорошо пахнешь. Он на столе лежал? — спросила я, услышав, как ключ повернулся в замке.