Манускрипт
Шрифт:
Порог я переступил не без внутреннего холодка. Рабочий стол с небольшими тяжёлыми бюстами Ленина и Дзержинского здесь стоял уже другой, да и в целом много что поменялось в обстановке, разве кроме что сейфа в углу и портрета Вождя народов на стене позади кресла, в котором восседал Лаврентий Берия. Одетый в форму генерального комиссара госбезопасности с маршальскими погонами, он сидел, вобрав голову в плечи, будто филин, и пристально глядел на меня сквозь стёкла пенсне.
– Здравствуйте, товарищ Сорокин!
– произнёс он с лёгким акцентом.
– Что же вы стоите, присаживайтесь.
И сделал даже не жест, а намёк на жест в сторону куда менее презентабельного,
– А я думал, этот кабинет напомнит вам о не самом приятном моменте вашей биографии, - чуть усмехнулся нарком.
– Вижу, ошибался, либо вы умеете владеть своими эмоциями.
– Согласен, товарищ народный комиссар, воспоминания не самые приятные, хотя именно в этом кабинете Ежов со мной общался вполне доброжелательно, даже чаем с лимоном напоил, - улыбнулся я.
Берия неожиданно расхохотался. Смеялся он с чувством, хотя его смех и напоминал больше воронье карканье, и прекратился столь же неожиданно, как и начался. Берия протёр большим носовым платком запотевшие стёкла пенсне, водрузил их на обратно нос и вновь превратился в филина.
– Смелости, я смотрю, вам не занимать. Хорошо, будет вам чай с лимоном. Я и сам люблю побаловаться чайком.
Спустя минуту на столе стоял практически тот же набор, что и пять лет назад: чай в стаканах с мельхиоровыми подстаканниками, сахарница, вазочка с печеньем и конфетами. Отхлебнул ароматного кипятку насыщенного коричневого цвета я не без скрытого удовольствия. Соскучился всё-таки по хорошему чаю за несколько дней, проведённых в партизанском отряде, где вместо традиционного напитка заваривают сбор каких-то травок.
– Наверное, проголодались?
– спросил нарком, медитативно размешивая ложечкой сахар в стакане.
– Отсюда вас отвезут на загородную базу, где готовится к заброске в Индию отряд под кодовым названием 'Индусы', там же, на базе, вас накормят. Как чай? Кстати, тоже индийский.
– Спасибо, вкусный, у партизан всё больше сушёные травы в почёте, но я приверженец хорошего классического чая.
– От товарища Медведева, пока вы летели, пришла радиограмма, как вы отличились при освобождении подпольщиков в Ровно. Ходатайствует о представлении вас к государственной награде. Мы этот вопрос рассмотрим в ближайшее время, а пока у меня есть свободных минут сорок до того, как я уеду на совещание в Кремль, расскажите вкратце, что там у вас случилось по пути с Кубы в Москву?
Рассказ занял минут двадцать, в течение которых Берия, почти не моргая, сверлил меня взглядом. Я глаз не отводил, в свою очередь, рассматривая слушателя. Лицо наркома трудно было назвать симпатичным, но не всем же родиться такими красавцами, как я, главное - что у человека в голове. А Лаврентий Павлович вряд ли мог пожаловаться на недостаток ума. Это сразу после расстрела его вывели недалёким тираном и сексуальным извращенцем, а в XXI веке стали публиковать откровения современников Берии, и в них он выглядел едва ли не совершенно противоположной личностью. Хотя насчёт его сексуальных 'подвигов' многие соглашались, ну так ведь у каждого имеется какая-то слабость.
По ходу дела я упомянул о незавидной судьбе Николая Кузнецова, попросив принять меры по предотвращению его гибели в 1944-м. Хотя, честно говоря, сейчас я и сам не был уверен, что в этом варианте истории всё пройдёт по известному мне сценарию.
– Насчёт Кузнецова мы подумаем, спасибо за информацию, - чиркнул он карандашом на
– Однако, как это у вас получается всегда выходить сухим из воды? В подвале Лубянки вас должны были расстрелять - вы сумели уйти. Из лагеря тоже сбежали. В Америке, вместо того, чтобы затаиться, развили бурную деятельность. Благодаря вам, я слышал, вся сицилийская мафия встала на уши, а уж когда вы открыли отель и казино в Лас-Вегасе... Ваш фильм про гангстеров прошлого века мы с товарищем Сталиным, кстати, с удовольствием посмотрели. И вот сейчас, несмотря на авиакатастрофу, вы живы и здоровы. Такое ощущение, что где-то там, - он поднял глаза вверх, - у вас имеется покровитель.
– Насчёт покровителя не знаю, - усмехнулся я, - но у меня и в прошлой жизни были случаи, когда я неоднократно мог погибнуть. Но, как видите, сижу перед вами и готов к дальнейшим свершениями во благо... во благо Родины.
– А что запнулись?
– моментально среагировал Берия.
– Так трудно даётся слово 'Родина'?
Вот же жук, с этим кренделем нужно держать ухо востро. Чуть что не то ляпнешь - и не поглядят на былые заслуги, упекут снова в лагерь или вовсе к стенке поставят. А для Советского Союза, как ни крути, я сделал немало. Одних моих сведений о будущем хватило бы выше крыши, а я ещё и в Штатах умудрялся помогать, хотя вполне мог бы забить на проблемы СССР и жить в своё удовольствие.
– Не нужно меня ловить на этом, товарищ народный комиссар внутренних дел, для своей страны я сделал поболее некоторых. Не хотел обижать кого-то конкретно, - глядя на сузившиеся за линзами глаза, добавил я, - но, согласитесь, сколько людей кричат, что они настоящие патриоты своей Родины, бьют себя в грудь, брызжут слюной, а на выходе хорошо, если хотя бы не навредили стране. Я же и в своём времени проливал кровь за Россию, и здесь жизнью рискую. И пользы, согласитесь, сделал немало...
– Не спорю, немало. Вижу по вашим горящим глазам, что говорите искренне, а искренность я в людях уважаю... А скажите мне, Ефим Николаевич, - уже более доверительно обратился ко мне нарком, - вы всё подробно описали в своих показаниях относительно будущего СССР? Ничего не забыли, не перепутали?
– Вроде бы всё, но если вас что-то конкретно интересует - спрашивайте, постараюсь ответить.
Берия снял обёртку с шоколадной конфеты 'Мишка косолапый' и бросил сладость в рот. Вдохновлённый его примером, я взял такую же конфету и спустя несколько секунд сумел оценить вкус орехового пралине с шоколадной глазурью от кондитерской фабрики 'Красный Октябрь', - именно такой состав был отображён на фантике.
– Война, все силы брошены на военные нужды, но цех по производству шоколада и шоколадных конфет по-прежнему работает, - сказал нарком и тут же вернулся к недавней теме.
– То есть вы уверены, что товарищ Сталин уйдёт от нас в марте 1953 года? И что меня в том же году... расстреляют?
– Может быть, Иосиф Виссарионович и подольше протянет, если всё же начнёт выполнять указания врачей. Но его здоровье уже и так, пожалуй, серьёзно подорвано, в первую очередь из-за стрессов. Что же касается вашего расстрела... Насколько я помню, после кончины Сталина Никита Хрущёв поднял вопрос о вашем несоответствии занимаемым должностям. Позже вас арестовала группа генералов во главе с маршалом Жуковым. Вас обвинили в шпионаже в пользу иностранных разведок, в злоупотреблении властью, моральном разложении и так далее. Ничего нового, в подобных вещах обвиняли десятки тысяч советских граждан, реабилитированных после 53 года. Да и меня, не успел я появиться в этом времени, причислили к иностранным шпионам.