Маньяк
Шрифт:
— Это когда я пленку мимо урны бросил?
— Может быть. Но в первую очередь, как вы с «девяткой» своей расставались. Понимаю, что воспоминание неприятное, но все-таки интересно. Лица угонщиков хоть чуток, а рассмотрели? Вы же говорите, что столкнулись с ними...
— Столкнуться-то столкнулся. Да толком разглядеть ничего не успел. Стекла у меня сплошь тонированные, снаружи и днем ни черта не разглядишь. Знал бы, что эта сволота мне такую пакость подсунет! Точно, нанял их кто-то.
— И до врагов ваших скоро доберемся. Только хорошо бы поменьше этих
Не так уж много интересного сообщил любопытному следователю Углов, гораздо больше о своем умении ловко обходить подводные камни, мгновенно, инстинктом, их распознавая. Удивляться было нечему. При его обширной уголовной биографии сомнений в этом и не возникало.
Лобекидзе встретился с начальником райотдела в буфете — пусть и не самом изысканном в окрестностях и не слишком баловавшем стражей закона разносолами, но и умереть с голоду не дававшем. Не случалось там и отравлений — чего не было, того не было.
Угловой, у самой, как всем было известно, теплой стены, столик был отведен начальству. Не то чтобы его поспешно освобождали при появлении обладателей крупных звезд — их и всего-то в райотделе насчитывалось двое. Просто при наплыве народа прочие столы как бы пользовались большей популярностью. Что же до погон, то далеко не все являлись на службу в форме — милиция не слишком заинтересована в шумной популярности. Один только строгий, благообразный и розоволицый начальник райотдела — подполковник Сидор Федорович Рева — неизменно был при полном параде.
— Что, Иван Зурабович, позволишь присоединиться? Повоюем вдвоем с винегретом?
— Да уж, Сидор Федорович. Как-то он смахивает на тот набор дел, которыми я сейчас завален. Мало мне прочего добра, так еще и Углов с этими наркотиками.
— Кто, если не ты, Иван? Ряды-то редеют. Старой гвардии раз — и обчелся. Хихикали над кооперативами, а не успели и охнуть, как все эти «апексы» людей сманили.
— Что говорить, с зарплатой там дело серьезно поставлено. Тебя еще как, не зовут туда в начальники?
Ну, начальствовать всегда найдется кому. Они таких, как ты, ищут, помоложе да позубастее.
— А чего меня искать? На профессиональную подготовку, правда, не жалуюсь, да и фигуранты довольны. А вот молодости уже нет. Во всяком случае той, когда взгляды легко меняют. Не гожусь я уже для частного сыска. А на жизнь себе и дочке как-нибудь заработаю. С Татьяной потруднее было — та тратила не глядя. Ну, зато теперь у нее такая возможность есть, да и не тощие же рублишки...
— Что, тянет еще?
— Чего тянуть-то? За рубеж? А что я там буду делать? В полицию подамся со своим прононсом?
— Ну, специалист ты классный, и в ФБР...
— Ох, Федорович, ты лучше помолчи. Вот девчонке моей действительно хочется посмотреть заграницу. Тем более, что сейчас не так уж это и сложно. Только ни черта не поймешь, кто сделал верный выбор десять лет назад: то ли я, чтобы жуликов ловить за гроши (сам знаешь — предлагают иной раз такую сумму, что за всю жизнь не заработаешь), то ли Татьяна, когда сунулась
— За долларом, майор.
— Верно. За долларом... А я из-за этого до сих пор майор, пока она там «зеленые» пересчитывает.
— Брось. Это раньше: «Родственников за границей имеете?» И тут же прочерк в «кадрах». А сейчас, по-моему, наоборот: перспективный клиент, глядишь, когда-никогда бутылку «смирновской» подбросишь.
— Подбросишь! Тут и самому некогда стопку пропустить.
— Что, на Углова много времени уходит? Ничего, работай. Все-таки старый знакомый.
— Удивляюсь я. Как раз потому, что хорошо его знаю, был уверен, что уже досыта он насиделся. Парень неглупый, прекрасно понимает, что сейчас легально можно нагрести столько, сколько никакому «медвежатнику» и не приснится.
— Да, паренек он у тебя с фантазией. Лихо в свое время режимные предприятия потрошил, пока и сам не угодил на «режим».
— Это на какой именно?
— И действительно, он их все прошел, ни одного не миновал.
— Да, в последние годы мать Углова общалась с сыном исключительно по почте. И, — обратил внимание? — кроме ее писем, ни одного послания от женщин. Только друзья-приятели, и то не часто. А пришлось мне потолковать с одной из дамочек Углова. Сейчас он с ней не живет, но принципов придерживается все тех же. Мол, не высовываться ни при каких обстоятельствах. Отношения не афишировать...
— Ну, сейчас-то Углов на легальном положении, — подполковник покончил с обедом чуть раньше начальника угрозыска, увлеченного беседой. — Странно, что директор совместного предприятия, тем более недавно и с немалым трудом занявший эту должность, вновь полез в уголовщину, причем крайне опасную.
— Однако хорошо оплачиваемую. Наркотики — удел убогих, да только торгуют ими богатые.
— Вот видишь, все-то ты понимаешь, а еще возмущаешься — загружен, загружен... В других районах розыск побольше твоего дел тащит. Так что, от Углова тебе не отвертеться. Ну и, конечно, убийство Спесивцева. Только на тебя и надежда. А то что-то долго раскачиваешься. Не годится. Смерть мальчика такого шуму наделала... Углов... Что это у него с машиной без конца за истории? В принципе, правильно, что задерживать ты его не стал. Улик нет, а на признание рецидивиста рассчитывать... — подполковник безнадежно махнул пухлой рукой и стал подниматься. — Глупо...
Терять время нельзя было не только следствию, но и тому, на кого нацелено его острие. Дичь обязана хоть ненамного, но опережать охотника. При этом особенно туго приходится дичи, которая еще недавно была в роли преследователя. Тигр, угодивший в ловушку, труднее смиряется с положением жертвы, нежели привыкшая к тому на протяжении всей трепещущей жизни лань.
В том, что с такими уликами легко из лап следствия не уйти, Углов не сомневался. Оглядываясь на свою жизнь, он трезво сознавал, что представляет собой лакомый кусочек. Кстати, и выпустили его как-то до странности легко, без особого нажима. Будто понарошку.