Маньяк
Шрифт:
Корантэн похлопал сидевшего рядом с ним Бришо по коленке.
– Ты все понял, Меме? Роль спасателей выпадает нам с тобой.
Но и без этих слов Эме Бришо уже понял, что расследование лично ему грозит катастрофой. Быстренько все прикинув в уме, он пришел к неутешительному для себя выводу: до отъезда в отпуск оставалось всего десять дней - aряд ли им с Борисом удастся за это время распутать тугой узел, в котором переплелись две смерти. А он уже забронировал домик для семьи, внес задаток, и все это, похоже, пойдет псу под хвост. Хорошенькое дело...
– Понял, - простонал он.
– Вместо того чтобы лазить по горам, мне придется купаться
Чарли Бадолини натянуто улыбнулся. Он положил перед собой папку с документами. Она была розового цвета, так как речь шла о девушке, да к тому же еще несовершеннолетней.
– Вы найдете здесь все подробности. По крайней мере все, что касается осмотра места происшествия. Не очень густо, конечно, но полицейские Ла-Боли сделали все, что смогли. Им там особо не развернуться: все их слишком хорошо знают. Конечно, вы можете рассчитывать на поддержку представителя прокурора республики.
Он улыбнулся, зная как не любит команда Корантэн - Бришо, чтобы местные полицейские оказывали им помощь в расследовании, хотя это предписывается законом.
– На месте вам никто не будет докучать, это я гарантирую. Если только не возникнет крайняя необходимость. Единственное, чего они от вас хотят, действовать как можно незаметнее и не поднимать большого шума.
Бришо встал.
– Если позволите, господин дивизионный комиссар, я бы хотел высказать одно соображение.
– Я весь внимание.
– Бадолини подался вперед.
– Я имею в виду розовые купоны (специальные денежные средства, которыми распоряжается лично глава Отдела по борьбе с наркотиками).
– Бришо простодушно улыбнулся.
– У меня такое чувство, что на этот раз нам их понадобится много.
Бадолини ответил такой же улыбкой.
– Ну разве я когда-нибудь вам в этом отказывал, инспектор?
Пришлось Бришо согласиться, что такого еще не было. Чарли Бадолини никогда не скупился, когда речь шла об их команде.
– Я уже предупредил канцелярию уголовной полиции, - aобавил Бадолини. Так что постарайтесь выехать как можно скорее.
– Он встал, но не удержался от последнего совета: - И не забывайте об осторожности. А то вы вечно налетаете, как Зорро, и устраиваете страшную заваруху всюду, где появляетесь.
Корантэн достал из пачки еще одну сигарету.
– Как славно, шеф, чувствовать вашу поддержку, - добродушно проворчал он.
Бадолини улыбнулся. Он готов был простить Корантэну все, даже когда тот слегка переступал границы дозволенного в отношениях с начальством. В глубине души ему очень хотелось бы поменяться с Борисом местами. Иногда он огорчался, что теперь не может сам заниматься конкретной следовательской работой, особенно в таких вот случаях, как этот, когда дело явно запутанное, трудное и деликатное.
Оставшись один, он тяжело опустился в кресло и набрал номер своего домашнего телефона. Давно пора было поинтересоваться, как там чувствует себя жена.
***
Aернувшись в Отдел по особо тяжким преступлениям, Эме Бришо удрученно посмотрел на свои покупки.
– Вот увидишь, что мой отпуск накроется, - заныл он.
– Стоило мне впервые собраться в горы, и черт принес этого психа!
Он неприязненно посмотрел на Корантэна.
– Тебе, конечно, на это наплевать. Ты всегда живешь сегодняшним днем и не строишь никаких планов.
Не обращая на его слова внимания, Корантэн набрал номер канцелярии.
– Я займусь сочинением планов в Ла-Боли, -
– Странно будет, если там мне не представится подходящий случай.
В отчаянии Бришо втянул голову в плечи. Он отлично понял, какой подходящий случай имел в виду его непосредственный шеф. Речь, конечно же, не шла о том, чтобы снять маленький уютный домик, где они будут жить. Борису Корантэну никогда не приходилось ломать голову по поводу жилья. Он был просто убежден, что повсюду в мире полным полно уютных постелек, в которых лежат пышнотелые дамочки и только и ждут, чтобы некий Борис Корантэн пришел и самодовольно развалился рядом с ними.
Глава третья
Модный курорт Ла-Боль, расположенный в западной части Сен-Назера, вдоль самого прекрасного пляжа в Европе (протяженностью девять километров), у входа в устье Луары, считался последним пристанищем для добропорядочной буржуазии в период отпусков. Город честно заслужил эту репутацию. Он полностью соответствовал странным и незыблемым правилам, по которым спроектировано большинство европейских столиц: западную часть занимали богатые кварталы район Пулигена, кварталы простолюдинов находились в восточной части - район Порнише. В соответствии с этой топографией казино размещалось в западной части города, в районе аристократических кварталов. По этим улицам нередко бесшумно проплывают "роллс-ройсы" в окружении "ягуаров". Административные здания и аэропорт - как любят писать газеты, источник звукового загрязнения окружающей среды - находятся в восточной части города. Граница между обеими частями условно проходит неподалеку от железнодорожного вокзала Эскуолак, соседствующего с бойнями на улице Жана Мермоза. А второй вокзал и вовсе находится в восточной части города и называется Ла- Боль-ле-Пин.
Как опытный бретонец, который все-таки успел в юности прокатиться пару раз от Одьерна до "Берега любви" (так туристы называют прибрежные кварталы Ла-Боли), Борис Корантэн сразу же разобрался с адресом. И сделал надлежащий вывод: люди, снимающие на июль виллу на улице Гномов, в непосредственной близости от парка Дриад, вряд ли принадлежат к высшему свету. Вывод тем более интересный, что виллу снял именно Жильбер Маринье, бывший главный бухгалтер "СЕКАМИ", то бишь фирмы, расположенной в пригороде Сен-Себастьян-сюр-Луар. Отнюдь не аристократ, в ночь своей смерти он принял самое модное на нынешний день в Лос-Анджелесе возбуждающее средство, о существовании которого едва ли подозревало большинство шалопаев из богатых кварталов Ла-Боли.
Вилла называлась "Ла Розетт" и имела форму мельничного жернова, накрытого баскской крышей. Стены кирпично-красного цвета, окна с ярко-зелеными ставнями.
Перед домом разбит чахлый садик, обнесенный типично бретонской оградкой, выкрашенной в кричащий синий цвет. Несколько кустов тамариска и жимолости, обвивающей беседку, в которой семья, должно быть, жарила мясо на мангале. Еще до смерти Маринье... По краям росли кусты роз, изрядно побитые мучнистой росой. В глубине сада, ближе к сарайчику для всякого хлама, за которым виднелся дом в чисто испанском стиле, раскачивались на ветру несколько худосочных приморских сосен. Сразу ?6 видно было, что улица эта оживает лишь в период отпусков, когда на ней появляется толпа ребятишек, раскатывающих на роликовых досках, что зимой здесь должны царить тоска и уныние, усугубляемые солеными декабрьскими штормами. Такова извечная реальность курортных городков, наполняющихся жизнью лишь два-три месяца в году и почти вымирающих на все остальное время.